Сулержицкий Леопольд Антонович - Дневник матроса

о в смак...

   Хведька обижается, зло щурит глаза и, пыхтя, барабанит с ноной силой.

   - А ну, пойдем уже шкрябки точить, - приглашает Степовой, - пора!

   Еще не умудренный опытом Хведька наивно пробует на палец; острие шкрябки, которой теперь надо соскабливать оставшийся на железе налет, и говорит:

   - Моя еще здорово гострая!

   - Ну! - удивляется Степовой и смеется. - Когда так, то сиди себе, а мы пойдем поточим.

   Хведька видит, что тут что-то нечисто, но в чем дело - понять не может и принимается с новой силой скоблить своей шкрябкой так, что она у него визжит и поет на все голоса. А мы взбираемся по концам на верхнюю палубу, слоняемся по пароходу, заглядываем в кухню, где красный, потный кок наш Яков Еремеевич стоит в тучах мух, роями липнущих к его пропитанной жиром фуфайке, к мокрому, липкому затылку.

   - А! Панычи, - говорит он, завидя нас, - панское изделие, что, уже пошли круговым рейсом по пароходу?

   - С заходом во все порта, - говорит Степовой, забираясь всей рукой в стоящий на столе табак Якова Еремеевича и быстро удирая по коридору.

   - Ото стерво! - и вслед Степовому летит увесистый кусок каменного угля.

   Такое гулянье продолжается довольно долго. Это и называется у матросов "ходить круговым рейсом". Пароход велик, и при умении можно долго не встретиться с начальством. А при встрече на вопрос: "Чего ты шляешься без дела?" - всегда готов ответ: "Шкрябку иду точить".

   Недаром, когда хотят сказать, что матрос лентяй, говорят: "О, этот любит шкрябку поточить".

   Добравшись наконец до точила, у которого всегда стоит по нескольку человек, мы становимся в конец очереди. Под сонливый плеск точила и жужжанье жернова, которые вертят по очереди, идут вялые, ленивые разговоры.

   - Так что мы против их на море ноль? - продолжает начатый разговор военный матрос, назначенный к нам в плаванье. Он лениво вертит колесо и о чем-то думает.

   Никто не отвечает, только шипит о камень сталь.

   - Не уволят тебя и запас, Максим Петрович, нет, не уволят, - говорит старший рулевой, ненавидимый всеми Соколов.

   Сказав это, он ехидно поглядывает на Максима Петровича. Тот спокойно вертит колесо и, глядя себе под ноги, отвечает:

   - Что ж?.. Я никакой жалобы не имею... Я превосходный человек, - говорит он убежденно.

   - А как бы то ни было, - жутко иттить на войну, если придется? - опять спрашивает Соколов.

   - Ну, конечное дело! - отвечает военный, и оба уходят. Наша очередь...

  

   [на этом рукопись "Дневника матроса" обрывается].

  

  

  

   Публикуется впервые, по машинописному экземпляру, хранящемуся в семье Сулержицких. Идентичный машинописный экземпляр хранится в Музее МХАТ (No 2124).

   Повесть писалась, видимо, в 1902-1905 гг. и не была закончена. Сулержицкий предполагал написать "Дневник матроса" в трех разделах: "На берегу", "На стоянке", "В плавании", но намерение это не осуществил.