Старостин Василий Григорьевич - Последняя

1123;сколько разъ прохаживался по судну, поглядывая въ ту сторону, гдѣ торчала между бочками голова Вѣры, окутанная чернымъ платкомъ. Были минуты, когда я забывалъ всѣ невзгоды и готовъ былъ вѣрить въ счастливое будущее.

   Однако благополуч³е это продолжалось недолго. Къ ночи, когда судно остановилось на ночлегъ, съ озера потянулъ свѣж³й вѣтеръ и мы стали чувствовать холодъ. У насъ съ собой почти ничего не было, кромѣ того, что было на себѣ; можетъ быть этого было бы достаточно, если бы мы ѣхали по желѣзнымъ дорогамъ; но здѣсь приходилось ночевать подъ открытымъ небомъ, на водѣ, когда холодный воздухъ продувалъ снизу и съ боковъ. На ночь я выбралъ двѣ бочки, лежавш³е одиноко, и усадилъ между ними Вѣру такъ, чтобы она могла лечь, когда захочѣгь уснуть, а самъ устроился поблизости этихъ бочекъ и, натянувъ на себя ватное пальто, скоро заснулъ. Было около полуночи, когда я проснулся отъ страшнаго холода, проникавшаго меня, и чуть только двинулся, какъ весь задрожалъ,- руки и ноги тряслись, зубы стучали; я заглянулъ чрезъ бочку и встрѣтился глазами съ Вѣрой, сидѣвшей въ томъ же положен³и, какъ я ее оставилъ.- Что, Вѣра? съ трудомъ я выговорилъ.- Я озябла! чуть слышно отвѣтила она. Я вскочилъ съ мѣста, скинулъ съ себя пальто и затыкалъ имъ со всѣхъ сторонъ Вѣру, не стѣсняясь причинить ей маленькую боль кулаками; потомъ сошелъ на берегъ, гдѣ у потухшаго огня спалъ нашъ коноводъ, и скрывшись за кустарниками, сталъ бѣгать, скакать и кривляться, какъ сумасшедш³й, пока руки, ноги и челюсти мои успокоились. Чрезъ четверть часа я раздулъ огонь, собралъ палочекъ, сухихъ сосновыхъ вѣтокъ и т. п. и поспѣшилъ къ Вѣрѣ; но будучи въ легкой визиткѣ, при ночной сырости, на сквозномъ вѣтру, я снова подвергся дрожан³ю рукъ и ногъ и когда мы съ Вѣрой сходили на берегъ, ноги мои подпрыгивали на бочкахъ и мнѣ было стыдно прикасаться къ ней рукой, чтобы не выказать этого дрожан³я. Къ сожалѣн³ю, мы не успѣли согрѣться какъ слѣдуетъ у костра, такъ какъ хозяинъ нашъ и коноводъ скоро проснулись и судно снова двинулось въ путь.

   Въ Новой Ладогѣ мы остановились только на три часа; погода была дурная и Вѣра не сходила съ судна; я же долженъ былъ побывать въ городѣ, чтобы запастись провиз³ей, такъ какъ впереди до Вытегры не было городовъ; между прочимъ, я высмотрѣлъ на базарѣ какую то штуку, въ родѣ войлока,и купилъ ее за очень дешевую цѣну, имѣя въ виду пользоваться ею по ночамъ, а пальто свое предоставить Вѣрѣ. Кромѣ этого войлока я пр³обрѣлъ на томъ же базарѣ, безъ денегъ, большую охапку сѣна, чтобы Вѣрѣ мягче было сидѣть и спать на суднѣ. Впрочемъ, оба эти пр³обрѣтен³я мало принесли намъ пользы въ дальнѣйшемъ плаван³и и по ночамъ мы такъ же мерзли, какъ на Ладожскомъ озерѣ; только на второй недѣлѣ, когда мы плыли по рѣкѣ Свири, случились дни жарк³е и ночи теплыя и мы нѣсколько ободрились съ Вѣрой,- во время остановокъ съ удовольств³емъ сходили на берегъ и сидѣли у костра вмѣстѣ съ мужиками, угощаясь ихними щами и кашей, отдававшей чадомъ, раза два или три уходили въ лѣсъ, болтались по берегу, однимъ словомъ время это было бы недурно, если бы Вѣру не одолѣвалъ кашель, который она схватила на Ладожскомъ озерѣ.

   Спустя двѣ недѣли послѣ отплыт³я изъ Петербурга мы достигли Вытегры. Дальше предстоялъ путь на лошадяхъ. Остановившись на постояломъ дворѣ, мы напились чаю и я уложилъ Вѣру спать, а самъ вышелъ на улицу. Этотъ маленьк³й городокъ былъ мнѣ знакомъ, здѣсь пахло уже родиной; простота нравовъ и грубость понят³й сказывались на каждомъ шагу, я живо нарисовалъ въ своемъ воображен³и родной городъ, своихъ тетушекъ и тѣхъ людей, которые посѣщали нашъ домъ во время моего дѣтства, и въ первый разъ я понялъ, сколь безумный поступокъ сдѣлалъ, взявъ съ собой эту дѣвушку, не жену мнѣ и даже не дочь, какой мног³е почитали ее! но сомнѣн³я эти тотчасъ разсѣялись, когда я вспомнилъ, что и самъ ѣду на ея деньги. Во время этой прогулки по городу въ моей головѣ окончательно созрѣла мысль исполнить обѣщан³е, данное Вѣрѣ, но затѣмъ я долженъ былъ заняться вопросомъ, какъ это лучше сдѣлать.

   Когда я вернулся въ избу, въ которой мы остановились, Вѣра еще спала. Я тихонько прошелъ мимо нея къ окну, присѣлъ на скамейку, предварительно сметнувъ таракановъ, и посчиталъ деньги: съ большой эконом³ей мы могли доѣхать до *.... нанимая одну лошадь съ телѣгой; но для того, чтобы исполнить свое намѣрен³е относительно Вѣры, нужно было сдѣлать лишнихъ пятьдесятъ верстъ въ сторону, въ глухой погостъ, гдѣ жилъ знакомый мнѣ священникъ, а для этого нужно было еще рублей восемь, считая въ томъ числѣ кое как³е расходы по обряду... Я посмотрѣлъ на спящую Вѣру и и мнѣ было больно видѣть это осунувшееся лицо, напоминавшее не прежнюю прекрасную Вѣру, а простенькую, исхудалую женщину не первой молодости,- что же это я сдѣлалъ съ ней! что же я сдѣлалъ! мысленно укорялъ я себя.

   Въ Вытегрѣ мнѣ пришлось испытать маленькую неудачу, изъ за которой мы должны были остаться здѣсь до слѣдующаго дня. Дѣло въ томъ, что въ городѣ я не могъ найти одну лошадь съ телѣгой, а взять почтовую пару не рѣшился. Такъ какъ излишнее пребыван³е въ городѣ требовало излишнихъ расходовъ, то утромъ я предложилъ Вѣрѣ идти пѣшкомъ до первой деревни, верстахъ въ трехъ отъ города. Признаюсь, я съ большимъ трудомъ донесъ нашъ небольшой чемоданчикъ, все же вбсивш³й фунтовъ двадцать. Но дальше намъ не случалось уже испытывать эту неудачу; въ деревняхъ охотно давали лошадей и за двадцать копѣекъ везли десять-пятнадцать верстъ. Правда, ѣхали мы медленно; телѣги были тряск³я, мѣстность гористая; провожавш³е насъ мужики не садились въ телѣги и шли рядомъ со своими малорослыми лошадками; когда же приходилось подниматься на гору, или спускаться съ горы, то и мы съ Вѣрой выходили изъ телѣги и въ хорошую погоду проходили значительныя разстоян³я пѣшкомъ, по мягкой тропинкѣ, срывая мимоходомъ цвѣтки, но при этомъ мало что говорили между собой. Такимъ образомъ мы благополучно проѣхали сто двадцать верстъ. Но затѣмъ случился страшный ливень, съ громомъ и молн³ею, который продолжался цѣлую ночь. Мы впрочемъ недурно провели эту ночь и половину слѣдующаго дня въ деревенской избѣ. Когда же дождь прошелъ и выглянуло солнце, мы снова двинулись въ путь.

   На этотъ разъ мы подвигались очень медленно; послѣ продолжительнаго дождя дорога не успѣла просохнуть и телѣга вязла въ грязи. Когда мы отъѣхали отъ деревни верстъ десять, передъ нами открылась большая гора, о которой мы слышали еще въ деревнѣ. Подъ горой виднѣлся мостикъ черезъ рѣчку. Такой горы намъ еще не случалось видѣть; при хорошей дорогѣ я высадилъ бы Вѣру, но въ эту грязь, въ ея петербургскихъ сапожкахъ, нельзя было этого сдѣлать. Телѣгу мы затормозили, мужикъ велъ лошадь за поводъ, а я поддерживалъ сзади телѣгу, или лучше сказать самъ себя поддерживалъ за телѣгу, такъ какъ ноги мои скользили по глинистой дорогѣ. Въ томъ мѣстѣ, когда съ половины горы начиналась крутизна, тормозъ съ колеса соскочилъ, неподкованная лошадь не могла сдержать телѣги и, смявъ мужика, съ стремительной быстротой понесла подъ гору. На одинъ моментъ я закрылъ глаза. Потомъ, какъ будто во снѣ, я видѣлъ голову, которая подскакивала въ телѣгѣ, и видѣлъ, какъ лошадь сдѣлала у моста крутой поворотъ и вскочила въ воду съ телѣгой. Только тогда я кинулся подъ гору и мнѣ кажется, что никакая птица не могла бы пролетѣть быстрѣе это пространство. Когда я подбѣжалъ къ рѣчкѣ, лошадь стояла въ водѣ параллельно телѣгѣ, повернувъ голову къ задку ея, а Вѣра приподнялась на мѣстѣ и, вытянувъ руки, кричала какъ подъ ножомъ и такой ужасъ былъ у нея на лицѣ, что я, не разсуждая, вскочилъ въ воду по поясъ и взялъ ее на руки. Я уговаривалъ ее, успокоивалъ, но она вся дрожала и продолжала истерично рыдать. Мы оба были мокры насквозь.

   Мужикъ только хлопалъ руками. Кое какъ мы вытащили съ нимъ телѣгу изъ воды, причемъ одна оглобля оказалась сломанной. Такъ какъ у него не было съ собой ни топора, ни веревки, то приходилось доставать эти вещи въ ближайшей деревнѣ, которая отстояла на пять верстъ прямымъ путемъ, т. е. если идти по ложбинѣ, гдѣ протекала рѣчка, а по дорогѣ значительно дальше. Я разсудилъ, что для насъ съ Вѣрой самое лучше было пуститься въ путь до этой ближайшей деревни вмѣстѣ съ мужикомъ.

   Дѣло было уже къ ночи. Мы не могли перемѣнить мокраго платья, потому что если что и было въ запасѣ у насъ, то подмокло въ телѣгѣ. Мужикъ сѣлъ верхомъ на свою лошадь, взявъ нашъ чемоданъ, мы же поплелись сзади него. Въ ложбинѣ стоялъ послѣ дождей влажный воздухъ, по другой сторонѣ рѣчки поднимался туманъ; мокрое платье прилипало къ тѣлу, въ сапогахъ жулькало и мы при каждомъ движен³и чувствовали непр³ятное ощущен³е; движен³я же у насъ были совершенно непроизвольныя, такъ какъ ноги скользили по липкой глинѣ и мы должны были поминутно махать руками и ногами. Съ полчаса мы всѣ молча двигались впередъ, только раздавалось шлепанье лошадиныхъ копытъ; но затѣмъ путь нашъ пресѣкся мелкой порослью, густо произраставшей по рѣчкѣ, и мы вынуждены были выйти на гору. При этомъ мужикъ уронилъ съ лошади чемоданъ, изъ котораго вывалились наши пожитки; такъ какъ всего я не могъ уложить туда, то часть вещей взялъ подъ мышку. На горѣ мы нѣкоторое время пробирались цѣльнымъ лѣсомъ, пока не попали на какую то тропинку, по которой вѣтви не такъ били по лицу. Мнѣ казалось однако, что мы удаляемся въ сторону, но мужикъ молчалъ и я не смѣлъ при Вѣрѣ высказать сомнѣн³е. Я видѣлъ, что она уже изъ послѣднихъ силъ двигалась впередъ, но когда спросилъ ее, не остановиться ли на минуту, она своимъ бѣднымъ голоскомъ отвѣтила: нѣтъ, ничего. Мужикъ должно быть и самъ впалъ потомъ въ сомнѣн³е и остановился. Мы посбвѣтовались съ нимъ и рѣшили вернуться къ ложбинѣ, которая вѣрнѣе указывала путь. Пройдя нѣкоторое разстоян³е, вдругъ Вѣра застонала и я не успѣлъ сдѣлать къ ней трехъ шаговъ, на которые былъ впереди, ка³сь она схватилась за голову и опустилась на землю. - Что ты? говорю. - Голова кружится, чуть слышно отвѣтила она. Я наклонился къ ней и молчалъ, сильнѣйшая боль сдавила мою грудь. Прошло пять минутъ. Мужикъ крикнулъ насъ и тогда Вѣра очень тихо сказала - почти только по движен³ямъ губъ я понялъ слова:- погоди, погоди. Мужикъ подъѣхалъ къ намъ и мы пробыли тутъ полчаса.

   Когда мы снова собрались въ путь, я уговорилъ Вѣру сѣсть на лошадь; но какъ только она сѣла, на нее напалъ страхъ и я долженъ былъ тотчасъ ссадить ее. Тогда я сказалъ мужику, чтобы онъ ѣхалъ потише, а самъ попробовалъ нести Вѣру на рукахъ. Она не была слишкомъ тяжела, но все же я не могъ нести ее больше десяти минутъ; видя, что мужикъ оставляетъ насъ, я опустилъ Вѣру на землю и хотѣлъ крикнуть его, но голосъ мой вдругъ осѣкся, я глухо прохрипѣлъ нѣсколько словъ, которыхъ нельзя было слышать далеко, и я ужаснулся того, что мужикъ уѣдетъ съ чемоданомъ, потеряетъ насъ и мы заблудимся въ лѣсу. Къ счаст³ю мужикъ остановился, повернулъ къ намъ лошадь и сказалъ, что онъ нашелъ новую тропинку, которая навѣрное выведетъ въ деревню. Мы направились по новой тропинкѣ, но не прошли сотни шаговъ, какъ наткнулись на какую то бѣлую вещь, лежавшую на землѣ; я поднялъ ее и узналъ свою собственную вещь, которую вѣроятно обронилъ изъ-подъ мышки. Такимъ образомъ, сдѣлавъ изрядный кругь, мы возвратились на старое мѣсто.

   На минуту мы остановились. Вѣра взяла меня за руку и шопотомъ сказала, что она желаетъ посидѣть. Так³я странныя слова въ этой обстановкѣ и еще больше выражен³е ея глазъ испугали меня и я сталъ убѣждать мужика, чтобы онъ поскорѣе шелъ въ деревню и привелъ телѣгу, а свою лошадь оставилъ намъ въ залогъ. Найти деревню одному было нетрудно, если идти кустарниками вверхъ по рѣчкѣ. Но такъ какъ мужикъ никоимъ образомъ не соглашался оставить лошадь, то я вынялъ изъ кармана три рубля, т. е. половину того, что оставалось, и развернувъ каждую бумажку отдѣльно, энергично сказалъ:- вотъ три рубля,- видишь? - одинъ бери теперь, другой получишь, когда приведешь телѣгу, а трет³й заплачу тому, чья будетъ телѣга,- ну, или скорѣй, или, или!- Нѣтъ, ужъ зачѣмъ такъ то! сказалъ мужикъ,- ты мнѣ заплати двадцать копѣекъ, за которыя рядилъ, а я тебѣ телѣгу приведу. Мужикъ привязалъ лошадь къ дереву и пошелъ въ деревню, не очень торопясь.

   Я усадилъ Вѣру на сырую землю, подсунувъ ей подъ ноги уголъ войлока, который былъ посуше; потомъ и самъ рядомъ сѣлъ, прислонилъ къ себѣ ея голову, прикрылъ сколько можно руками и, находясь въ самомъ неудобномъ положен³и, далъ ей возможность заснуть. Прошло не менѣе двухъ часовъ, когда раздались въ лѣсу крики искавшихъ насъ мужиковъ; я хотѣлъ имъ отвѣтить, но голоса теперь совсѣмъ не стало у меня. Было утро, хотя солнце еще не показывалось; Вѣра не спала, но она не могла подняться на ноги и не позволила мнѣ отойти отъ себя. Такимъ образомъ мы оставались на мѣстѣ до тѣхъ поръ, пока мужики сами не нашли насъ.

  

  

   Чрезъ часъ времени мы попали въ деревню и остановились въ томъ домѣ, хозяинъ котораго пр³ѣзжалъ за нами въ лѣсъ. Въ избѣ было много народу, семья оказалась очень большая. Куча дѣтей столпилась у печки и всѣ, какъ галчата, молча смотрѣли на насъ. Семья эта, какъ я потомъ узналъ, была и самая богатая въ деревнѣ; въ домѣ было двѣ избы, но въ другой избѣ въ эту пору жила младшая золовка съ малымъ ребенкомъ. Первый день и первую ночь мы провели въ большой избѣ; шумъ и бѣготня ребятишекъ, постоянное хлопанье дверей, у которыхъ лежала Вѣра, не давали ей минуты покою; я самъ не спалъ уже вторую ночь и къ утру чувствовалъ себя дурно. На другой день я упросилъ старуху-хозяйку перевести насъ въ другую избу, но и тамъ оказалось немного лучше, такъ какъ ребенокъ часто кричалъ, а постоянный скрипъ люльки непр³ятно дѣйствовалъ на нервы.

   Всю слѣдующую ночь Вѣра металась и стонала, а я безпомощно сидѣлъ у нея въ изголовьѣ и время отъ времени спрашивалъ, не надо ли чего нибудь ей? Къ утру она стала спокойнѣе, ребенокъ смолкъ и я, не шелохнувшись, сидѣлъ съ полчаса; потомъ она медленно повернула голову и съ усил³емъ протянула руку наверхъ подушки, желая узнать, сижу ли я тутъ; я тотчасъ положилъ на подушку свою руку и чуть-чуть тронулъ ея подбородокъ; тогда она захватила ее слабыми пальцами и... да, захватила слабыми пальцами и поцѣловала.

   Изба, въ которой мы поселились со второго дня, выходила окнами на сѣверъ, солнца никогда не было въ ней, а между тѣмъ погода въ это время стояла ясная, солнечная. Въ одинъ изъ слѣдующихъ дней, когда изъ дома всѣ разошлись - большаки на работу, а дѣти бѣгать по улицѣ, я попробовалъ уговорить Вѣру выйти на крыльцо. Она съ трудомъ привстала на скамейкѣ, но не могла идти. Тогда я взялъ ее на руки и вынесъ на крыльцо, хотя, признаюсь, на этотъ разъ мнѣ показалось труднѣе пронести ее десять шаговъ, чѣмъ въ лѣсу пронести десять минутъ. На крыльцѣ она стала жаловаться на боль въ головѣ и пожелала лечь. Тогда я снесъ ее внизъ и положилъ на землянку, насыпанную у наружной стѣны дома. Тутъ я вспомнилъ Семейную хронику Аксакова, гдѣ мать клала больного ребенка на землю и вдыхала въ него жизнь; а такъ какъ изъ оконъ задней избы я видѣлъ обширный огородъ, въ которомъ зеленѣла трава, то и рѣшилъ перенести туда Вѣру. Сначала я положилъ ее на голую землю, но разсудивъ, что земля послѣ бывшихъ дождей не можетъ быть совершенно суха, перенесъ ее на новое мѣсто, къ банѣ, около которой валялись щепы; но все таки я пощипалъ свѣжей травы и обложилъ ею Вѣру, имѣя вѣру въ тайныя силы природы.

   Баня стояла на пригоркѣ; впереди виднѣлась широкая ложбина, въ которой протекала рѣчка; верстахъ въ трехъ стояла церковь, низенькая, небогатая; направо тянулись поля, въ которыхъ кое гдѣ двигались мужики съ сохами. Картина была бѣдная, живо напомнившая мнѣ столь дорогую родину. Я углубился въ свои мысли и ходилъ взадъ и впередъ около бани, каждый разъ взглядывая на Вѣру, когда выходилъ изъ-за угла бани. Мнѣ показалось, что она дремала. Я вынялъ изъ кармана деньги и пересчиталъ. Теперь уже было ясно, что доѣхать до родины не хватитъ денегъ.- Что я буду дѣлать? - этотъ страшный вопросъ, въ связи съ болѣзн³ю Вѣры, угнетающе дѣйствовалъ на меня. Положимъ, я могъ дойти до родины пѣшкомъ, оставивъ здѣсь Вѣру на недѣлю, но если бы она была и здоровая, то заболѣла бы отъ тоски и тревоги, оставшись въ этомъ мѣстѣ одна... При мрачномъ настроен³и мнѣ стало казаться въ мрачномъ свѣтѣ и то, что прежде мало безпокоило меня. У меня явилось сомнѣн³е, приметъ ли матушка меня съ Вѣрой такъ радушно, какъ я думалъ въ Петербургѣ?.. Нѣтъ сомнѣн³я, матушка моя простодушнѣйшее существо, но понят³я наши со временемъ могли разойтись. Я углубился въ соображен³я такъ сказать домашняго свойства.- Матушка жила въ нашемъ старомъ домѣ, имѣвшемъ нѣкоторую цѣнность по своему положен³ю въ центрѣ города; домъ этотъ остался отъ отца безъ духовнаго завѣщан³я, насъ теперь было только двое - я и матушка, которая имѣла небольшую долю въ немъ... при этомъ я вспомнилъ нѣкоторыя друг³я обстоятельства, вспомнилъ наше послѣднее свидан³е съ ней и мнѣ стало стыдно за то, что я считался съ матушкой,- я быстро оборвалъ свои мысли и, спрятавъ поскорѣе кошелекъ, подошелъ къ Вѣрѣ.

   Вѣра открыла глаза. Она дѣйствительно на минуту заснула и чувствовала себя нѣсколько получше. Я присѣлъ къ ней, взялъ ея маленькую руку и сталъ гладить въ своихъ ладоняхъ.

   - Вотъ... видишь? проговорила она, показывая глазами въ ту сторону, гдѣ стояла церковь,- вотъ... пускай обвѣнчаютъ насъ...

   - Господи помилуй! воскликнулъ я,- да хоть сейчасъ, понимаешь сейчасъ! только... видишь ты... сейчасъ нельзя, подожди капельку!.. мой быстрый и рѣшительный отвѣтъ видимо успокоилъ ее, но больше она ничего не сказала.

   Къ сожалѣн³ю, улучшен³я въ здоровьѣ ея не послѣдовало. Всю слѣдующую ночь она не спала, а вмѣстѣ съ ней и я не спалъ. Къ утру я чувствовалъ себя очень дурно и долженъ былъ лечь. Мы лежали на одной скамьѣ, голова къ головѣ, только у Вѣры было шире, такъ какъ мной была подставлена ей другая скамья. Я не совсѣмъ ясно припоминаю нѣкоторыя обстоятельства. Помню, что голова моя страшно болѣла, въ глазахъ становилось мутно, сознан³е помрачалось, но когда я начиналъ стонать, мнѣ дѣлалось легче, сознан³е прояснялось и я начиналъ слышать, какъ металась и стонала Вѣра; тогда мнѣ опять становилось тяжело, я хотѣлъ бы сказать: Вѣра, это ничего, пройдетъ... но вмѣсто того выходило, что я стоналъ и еще болѣе тревожилъ Вѣру.

   Въ одно прекрасное утро, или можетъ быть это былъ день, я проснулся и не чувствовалъ себя слишкомъ тяжело. Ничего не думая и ни о чемъ не вспоминая, я спокойно наблюдалъ, какъ по потолку, около стѣнъ, бѣгала мышь, подбирая языкомъ разсыпанныя зерна:- выучилась! подумалъ я, т. е. подразумѣвая то, что она бѣгала вверхъ ногами. Но потомъ мнѣ наскучило смотрѣть на нее, я закрылъ глаза и заснулъ, а когда проснулся, мыши уже не было, а напротивъ я совершенно ясно понялъ, что сегодня день солнечный. Я началъ соображать, что въ солнечные дни бываетъ хорошо и нѣкоторое время съ любопытствомъ слѣдилъ за вѣрност³ю этого соображен³я. Можетъ-быть я и еще заснулъ. Во всякомъ случаѣ я какимъ то образомъ понялъ, гдѣ я нахожусь, и тогда мнѣ самъ собой представился вопросъ: гдѣ же находится Вѣра? Помню, что ко мнѣ подошла незнакомая женщина, вѣроятно я смотрѣлъ на нее вопросительно, потому что она сказала как³я то слова, которыхъ однако я не помню, но можетъ быть она только сдѣлала какой нибудь жестъ, или выразила на лицѣ,- я помню лишь то, что въ головѣ моей вдругъ появились чрезвычайно ярк³я мысли, я пришелъ въ полное сознан³е и живо представилъ себѣ Вѣру - всю до мельчайшихъ подробностей, какая она есть, какъ она кричала, вытянувшись въ телѣгѣ, въ водѣ, и какъ она лежитъ въ избѣ больная и стонетъ... Я почувствовалъ, что толова моя съ страшной быстротой стала вращаться какъ бы кругомъ самой себя и затѣмъ я снова потерялъ сознан³е.

   И вотъ въ одно прекрасное утро, или можетъ-быть день, я снова проснулся и, не дѣлая ни малѣйшаго движен³я, устремилъ глаза свои въ потолокъ. Я вспомнилъ женщину и то, что она открыла мнѣ, но такъ какъ я чувствовалъ себя весьма недурно въ своемъ положен³и, то отнесся къ этому безучастно и - даже напротивъ - не безъ удовольств³я подумалъ, что сегодня солнечный день и что въ солнечные дни бываетъ хорошо. Скоро подошла ко мнѣ та же незнакомая женщина и я сказалъ ей, что желаю выпить чаю; чрезъ нѣкоторое время она удовлетворила мое желан³е какимъ то горячимъ настоемъ, который по цвѣту не былъ похожъ на чай, а по вкусу я не могъ разобрать; я выпилъ полъчашки и почувствовалъ пр³ятную теплоту. Затѣмъ я спокойно смотрѣлъ кругомъ себя и слѣдилъ глазами за женщиной, которая уходила изъ избы и снова приходила, но когда замѣчалъ ея взглядъ, обращенный на меня, то зажмуривалъ глаза. Не помню, въ этотъ ли часъ, или нѣсколько позже, я попросилъ у нея поѣсть, но выразилъ желан³е это слабѣе, чѣмъ могъ, чтобы не внушать ей лишней смѣлости, такъ какъ я не желалъ что либо говорить. Такъ прошелъ весь слѣдующ³й день. Я началъ поправляться.

   Когда я набрался побольше силъ, то пожелалъ узнать, гдѣ я лежу и почему я не въ той избѣ, гдѣ лежитъ Вѣра. Тогда женщина объяснила мнѣ, что я лежу рядомъ съ той избой, гдѣ мы остановились съ Вѣрой, что обоимъ намъ въ одной избѣ нельзя было лежать, а потому мужики на сходѣ порѣшили перенести меня въ другую избу, что здѣсь лежу я четыре недѣли, а назадъ тому съ недѣлю моя товарка умерла и ее похоронили честно на погостѣ, что на другой день послѣ ея смерти я очнулся, а потомъ опять сталъ безъ памяти. Къ этому разсказу я отнесся безучастно. Поправлялся я очень медленно. Я замѣтилъ, что на моей подушкѣ постоянно лежалъ пукъ волосъ, которые я заботливо сметалъ долой и при этомъ часто трогалъ свою голову, но скоро между пальцами ничего не стало попадать. Когда я сталъ въ состоян³и похаживать, то вышелъ на улицу и захотѣлъ зайти въ сосѣднюю избу; въ это время тамъ хозяевъ не было дома; ребятишки перестали играть и молча выстроились передъ мной, какъ въ первый день нашего пр³ѣзда съ Вѣрой; я сѣлъ на скамейку и гладилѣ по ней ладонями, ничего не думая, ничего не вспоминая.

   Когда я замѣтно уже поправился, маленькая дочь хозяйки свела меня на погостъ. Я безучастно посмотрѣлъ на могилу, покрытую кѣмъ то дерномъ, и обошелъ кругомъ церкви, причемъ въ воображен³и моемъ нарисовалась картина безлюдной свадьбы въ этой церкви, когда бы нась съ Вѣрой стали вѣнчать. Такъ какъ мнѣ дѣлать было нечего, то на другой день я одинъ отправился на погостъ и, сѣвъ на могилу, копалъ палочкой землю; но когда нечаянно попортилъ могилу, то обкопалъ въ сторонѣ той же палочкой новый кусочекъ дерна и сдѣлалъ заплатку. Послѣ этого я каждый день сталъ посѣщать погостъ, отстоявш³й отъ нашей деревни за три версты; а какъ ходилъ я медленно и подолгу оставался на могилѣ, а кромѣ того осматривалъ дома на погостѣ, нѣсколько лучше устроенные, чѣмъ въ деревнѣ, а потомъ еще познакомился съ церковнымъ сторожемъ и вступалъ съ нимъ въ незначительные разговоры, то путешеств³е это отнимало у меня цѣлый день и въ свою деревню я возвращался только ночевать. Въ одно изъ этихъ путешеств³й я взялъ съ собой топоръ, лежавш³й въ избѣ подъ скамейкой, и по дорогѣ вырубилъ березку, чтобы сдѣлать на могилу кресть побольше того, который стоялъ на ней. Весь день я старательно занимался этимъ дѣломъ, а на другой день вырѣзывалъ складнымъ ножомъ надпись. Но такъ какъ пошли дожди, то крестъ я унесъ въ деревню и еще нѣкоторое время занимался имъ дома, стараясь придать ему болѣе красивый видъ.

   Скоро мнѣ стали напоминать въ деревнѣ, что пора идти домой, дескать матушка ждетъ; говорили это какъ бы къ слову и люди посторонн³е, напримѣръ при встрѣчѣ. Тогда я подумалъ:- должно быть надо идти - и сталъ сбираться въ путь. Хозяйка моя насушила сухарей и сшила холщовый мѣшечекъ, такъ какъ чемоданъ мой тяжело было нести. На прощаньѣ я обошелъ нѣкоторыя избы и кратко благодарилъ за хлѣбъ за соль. Мног³я дѣти и женщины провожали меня за деревню и отставали постепенно по двое-по трое, пока я не очутился въ полѣ одинъ. Мнѣ нужно было идти пѣшкомъ около трехсотъ верстъ, но если бы предстояло идти въ десять разъ больше, я остался бы столько же равнодушенъ къ тому. Недѣли черезъ двѣ я благополучно достигъ родины, но могу судить, въ какомъ видѣ явился туда, если и матушка моя съ трудомъ могла узнать во мнѣ своего сына.