Савинков Борис Викторович - Конь бледный

убивать. Зачем?

   И я говорю:

   - Зачем?

   - Что, Жорж, зачем?

   - Зачем убивать?

   Он не понял меня, - наливает стакан холодной воды.

   - Выпейте. Вы устали.

   - Я не устал.

   - Жорж .. . Что с вами?

   Он с тревогой глядит на меня и ласково, как отец, гладит мне руку. А я уже знаю: я ни с ним, ни с Ваней, ни с Эрной. Я - ни с кем.

   Я беру свою шляпу.

   - Прощайте, Андрей Петрович.

   - Жорж . . .

   -Ну?

  - Жорж, вы больны: отдохните.

  - Пауза. Потом я медленно говорю:

   - Я не устал и здоров. Но ничего больше делать не буду. Прощайте.

   На улице та же грязь, за Невой тот же шпиц. Серо, сыро и жутко.

   4 октября.

   Я понял: я не хочу больше жить. Мне скучны мои слова, мои мысли, мои желания. Мне скучны люди, их жизнь. Между ними и мною - предел. Есть заветные рубежи. Мой рубеж - алый меч.

   В детстве я видел солнце. Оно слепило меня, жгло лучистым сиянием. В детстве я знал любовь - материнскую ласку. Я невинно любил людей, радостно любил жизнь. Я не люблю теперь никого. Я не хочу и не умею любить. Проклят мир и опустел для меня в один час: все ложь и суета.

   5 октября.

   Было желание, я был в терроре. Я не хочу террора теперь. Зачем? Для сцены? Для марионеток?

   Я вспоминаю: "Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь". Я не люблю и не знаю Бога. Ваня знал. Знал ли он?

   И еще: "Блаженны не видевшие и уверовавшие". Во что верить? Кому молиться? . . Я не хочу молитвы рабов ... Пусть Христос зажег Словом свет. Мне не нужно тихого света. Пусть любовь спасет мир. Мне не нужно любви. Я один. Я уйду из скучного балагана. И - отверзнется на небе храм, - я сказку и тогда: все суета и ложь.

   Сегодня ясный, задумчивый день. Нева сверкает на солнце. Я люблю ее величавую гладь, лоно вод глубоких и тихих. В море гаснет печальный закат, горят багряные зори. Грустно плещет волна. Никнут ели. Пахнет смолой. Когда звезды зажгутся, упадет осенняя ночь, я скажу мое последнее слово: мой револьвер со мною.