Мид-Смит Элизабет - Девичий мирок

на нарисовала карикатуру на меня, воспитательницу, которая была ей все равно что мать, - думала она. - Почему же она не могла сделать и другой рисунок? И если не она, то кто же?"

   Директриса пыталась отогнать эти мысли, но они возвращались. И в ту самую минуту, когда она публично оправдала Энни и девочка восхищенно на нее взглянула, миссис Виллис, к великому огорчению своему, почувствовала, что охладела к ней.

   Вернувшись на свое место и занявшись уроками, Энни старалась уверить себя, что она счастлива и довольна. Сесиль Темпл подошла к ней и сказала несколько сочувственных слов, во время полуденной прогулки Энни заметила, что некоторые из подруг относятся к ней как раньше. В рекреационной зале настроение было такое, что если бы Энни сделала хоть малейшее усилие, она тут же вернула бы себе прежнее положение. С ее способностью привлекать к себе людей это было бы нетрудно. Некоторые из воспитанниц не могли объяснить себе причины оправдания Энни; но раз миссис Виллис и мистер Эверад так решили, то так тому и следует быть. Остальные же без лишних раздумий готовы были позабыть всю эту историю и восстановить с Энни прежние отношения.

   Однако Энни продолжала дичиться. В рекреационной зале она постоянно возилась с малышами, которые и в хорошую погоду, и в ненастье оставались ей верны, а к любезностям сверстниц относилась холодно и под разными предлогами отклоняла предложения Сесиль посидеть у нее в "уголке".

   - Ах, нет, Сесиль, я ненавижу сидеть смирно, когда-нибудь в другой раз. Ну, Сибил, моя прелесть, - обратилась она к одной из младших девочек, - садись-ка ко мне на спину, я, как верный конь, пронесу тебя по зале.

   Энни не выглядела грустной или расстроенной, но избегала встречаться глазами с Сесиль, отчего добрая и кроткая Сесиль начала сомневаться в ней.

   Вечером Энни сидела на полу с одной малышкой на коленях, другие две вертелись около нее. Вдруг на нее посыпался целый поток леденцов.

   - Это привет вам, мисс, - изрекла Сьюзи Драммонд своим певучим сонным голосом. - Вы очень счастливо избежали беды.

   Дети стали жадно запихивать в рот леденцы, но Энни, вскочив на ноги и стряхнув с себя липкие сладости, надменно вздернула носик:

   - Это какой же беды я избежала?

   - Ах, Боже мой! - зевнула Сьюзи, отступив. - Я хотела только сказать, что ты чуть не попала в скверную историю. Впрочем, это не мое дело. Я всего лишь хотела угостить тебя леденцами.

   - Я не люблю леденцов. И тебя тоже не люблю. Иди к своей компании.

   Сьюзи надулась и пошла прочь.

   - Ах, дорогие мои, не ешьте эту гадость, - Энни принялась отбирать леденцы у малышек. - Они никуда не годятся. К тому же их принес враг Энни. Они, наверное, отравлены. Соберем их и бросим в огонь.

   - Они хорошие, - уверяла ее маленькая Дженни Вест, с наслаждением смакуя сливочно-шоколадный леденец. - Энни, дорогая, они такие вкусные.

   - Это ничего не значит, Дженни, на самом деле они гадкие. Я их брошу в камин, и мы до чая еще успеем сыграть в лягушку-попрыгушку. Фуй, Джуди, - прикрикнула она на другую девочку, которая начала было капризничать. - Крошки, кто любит Энни, тот не станет есть этих конфет!

   Последние слова возымели действие. Малышки, сделав над собой усилие, побросали леденцы в передник Энни. Собрав детей вокруг себя, Энни прошла через залу и на глазах у Сьюзи Драммонд, Эстер Торнтон, Сесиль Темпл и многих других бросила леденцы в огонь.

   - Очень благодарна вам за угощение, мисс Драммонд, - произнесла она и, отвесив шутовской поклон, увела детей обратно.

  

  

  

   Тем временем на смену холодной, безрадостной зиме пришли ласковые весенние дни. Вечера стали значительно длиннее, а по утрам в окна спален лился солнечный свет.

   Эстер Торнтон теперь одевалась, не зажигая свечей. По дороге в часовню она уже не дрожала, в зимнем платье стало жарко; словом - весна вступила в свои права. Задули теплые ветры; на деревьях разбухли, а потом и раскрылись почки; деревья оделись листвою; в школьном саду запестрели цветы. Жизнь воспитанниц тоже изменилась: рекреационная зала опустела; кончились однообразные прогулки по дорогам. Теперь в двенадцать часов девочки бегали и прыгали в саду, играли в крокет, теннис и другие игры. Позднее, когда жара спадала, они устраивали и дальние прогулки, но всегда старались пораньше возвратиться в свой любимый сад, чтобы успеть поиграть там до чая.

   Пасха в тот год выпала на середину апреля, на самый разгар весны. С каким нетерпением ожидали ученицы пасхальных праздников! Сколько планировалось игр, партий в крокет, в теннис. На Пасху миссис Виллис обыкновенно покидала школу на несколько дней; уезжала и учительница французского. Девочки оставались на попечении мисс Гуд и мисс Дейнсбери. Из учениц разъезжались только те, кто жил по соседству, так как пасхальные праздники длились всего неделю. Оставшиеся не только не скучали, но и искренне считали весенние каникулы самым веселым и приятным временем в школе.

   На этот раз воспитанницы были очень удивлены, узнав, что миссис Виллис не уезжает. Отпуск получила мисс Гуд. Эта новость стала предметом оживленного обсуждения. Многие полагали, что начальница остается из-за Энни Форест, опасаясь новых неприятных происшествий в школе. Однако миссис Виллис не подавала никакого повода к подобным предположениям: она была ласкова с Энни и, казалось, вполне вернула ей свое расположение. Энни стала более сдержанной, число ее шалостей заметно поуменьшилось. Но благоразумная мисс Форест нравилась подругам гораздо меньше, чем сумасбродная проказница былых дней.

   Сесиль Темпл обыкновенно проводила Пасху у старой тетки, жившей в соседнем городке. Теперь же она объявила, что не желает покидать школу, но воспитательницы не поддержали ее, и Сесиль начала собирать вещи, полная гнетущего предчувствия какой-то неведомой беды. Когда она садилась в экипаж, чтобы ехать на станцию, Энни прибежала с букетом цветов. Она торопливо бросила его в экипаж, крепко обняла Сесиль и страстно прошептала:

   - О, Сесиль, верь мне.

   - Я... Я... Разве я не верю? - нерешительно спросила Сесиль.

   - Нет, в глубине души ты не веришь. Ни ты, ни миссис Виллис не доверяете мне. О, как это тяжело, если б ты знала...

   Энни всхлипнула и убежала в сад.

   Она постояла, пока не замер стук колес, потом поправила волосы, вытерла глаза и стала смотреть по сторонам, придумывая, чем бы заняться. Сад словно ожил: везде звучали молодые голоса, звенел веселый смех. Девочки группками стояли под каштанами, гуляли парами по тенистым аллеям в конце сада. Малыши прыгали и валялись на траве, ученицы средних классов играли в теннис. Энни, неизменно ловкая участница всех игр, особенно отличалась в теннисе. Она остановилась возле площадки с явным желанием принять участие в игре, но, подумав минуту, повернулась и пошла в конец сада. Некоторое время она просто задумчиво шла по аллее, но вдруг лицо ее оживилось: между деревьями она заметила гамак, который, очевидно, позабыли убрать на зиму. В нем была куча опавших листьев, слежавшихся и отсыревших. Энни вытряхнула листья и улеглась в гамак. Погода стояла теплая, и Энни с наслаждением покачивалась в гамаке, сожалея лишь о том, что под рукой нет книги сказок.

   Вдали она слышала голоса малышей, которые звали: "Энни, Энни Форест!". Но ей было так уютно лежать, что она не откликнулась. Она уже незаметно начала засыпать, но тут звуки знакомых голосов сразу прогнали сон.

   Под дубом, к которому одним концом был привязан гамак, уселись Дора Рассел и Эстер Торнтон. Первым желанием Энни было бросить в них листьями и обнаружить себя. Но одной услышанной фразы было достаточно, чтобы она притаилась и начала прислушиваться к разговору.

   - Я никогда не любила ее, - раздался голос Эстер Торнтон. - Я нахожу ее невоспитанной, а потому совсем неподходящей компанией для других воспитанниц.

   - К ней все ужасно пристрастны, - пожаловалась Дора Рассел своим крикливым голосом. - Я уверена, что все эти штуки с нашими классными столами и карикатура на тетради Сесиль Темпл - ее рук дело. До чего же миссис Виллис слепа по отношению к ней! Миссис Виллис и мистер Эверад напрасно поддерживают эту грубую, неприятную особу. Такое отношение повредит школе и самой миссис Виллис. Ты знаешь, я летом заканчиваю "Лавандовый дом" и сделаю все возможное, чтобы отговорить родителей отдавать сюда младших сестер. Им следует избегать общества Энни Форест.

   - Я стараюсь не обращать на нее внимания, но, конечно, ты совершенно права, Дора. Ты умеешь разбираться в людях, а твои сестры легко могли бы поддаться дурному влиянию.

   - О нет! Они тоже сумеют распознать настоящую леди. Но все-таки не следует подвергать их опасности. Я уговорю родителей отдать их к мадемуазель Лебланш. Говорят, это очень изысканный пансион.

   - Положим, миссис Виллис тоже вполне мила, как и большинство ее учениц.

   Обе замолчали. Эстер наклонилась, рассматривая мох, покрывавший ствол дуба. Потом она заговорила опять.

   - Мне кажется, Энни уже не такая всеобщая любимица, как прежде.

   - Конечно, нет. Все наши в глубине души не верят в ее невиновность. Пойдем в мой "уголок", Эстер, выпьем чаю.

   Девушки ушли, а вскоре и Энни выскользнула из гамака.

   Услышанный разговор пробудил в ней ужасное, доселе неведомое и совершенно чуждое ее природе чувство. Она возненавидела двух девиц, которые так жестоко, так несправедливо судили о ней. Ее несчастья начались с момента поступления в школу Эстер. Сколько раз вздыхала Энни о том времени, когда была общей любимицей, сколько слез пролила! Она горевала, вспоминая нежные ласки миссис Виллис, и страстно желала снова испытать их. Энни не сомневалась, что подозрение против нее было возбуждено Эстер и отчасти Дорой. Дора обвинила ее в порче сочинения, хотя знала, что Энни и в голову не могла прийти такая мысль. Хорошо же! Она действительно сделает какую-нибудь гадость этим двум девчонкам - тогда, по крайней мере, они не напрасно будут обвинять ее. Энни дала себе слово отомстить обидчицам.

  

  

  

   В конце пасхальных праздников Эстер получила письмо из дома. Отец сообщал, что покидает родину и на несколько лет уезжает за границу, оставляя Эстер на попечении миссис Виллис.

   Дочитав до этого места, расстроенная Эстер бросила письмо на стол и, уронив голову на руки, разрыдалась.

   - О, как это жестоко - горько воскликнула она. - Столько времени жить вне дома и не видеть мою дорогую Нэн!

   Душа Эстер рвалась к маленькой сестричке. Воображение рисовало ей безотрадную картину: не видя сестры в течение нескольких лет, малышка ее позабудет, и что еще хуже, чужие люди испортят ее или будут дурно обращаться с нею.

   Наплакавшись, Этти вытерла глаза и принялась дочитывать письмо. Вдруг лицо ее просияло. Оказывается, отец просил миссис Виллис принять Нэн, и та согласилась, хотя эта крошка была моложе всех ее воспитанниц. Эстер сунула письмо в карман, бросилась к Сьюзи Драммонд и, к немалому удивлению флегматичной девицы, поцеловала ее.

   - Нэн приедет, Сьюзи! Милая крошка Нэн! О, как я рада!

   Счастью девочки не было предела, она танцевала, пела и болтала с глупой Сьюзи, стараясь втолковать ей, в чем дело. О, она готова оставаться в школе хоть всю жизнь, раз ее сестренка, ее сокровище, будет с нею. Теперь ей больше ничего не нужно.

   После завтрака миссис Виллис послала за Эстер и сообщила ей приятную новость. Сьюзи Драммонд будет переведена в другую комнату, а Нэн будет жить с сестрой. Директриса проявила столько теплого участия, особенно отметив преданность Эстер сестре-сиротке, что еще больше привязала к себе сердце своей питомицы.

   Нэн ожидали на следующий день вечером. Няня должна была оставаться с нею в течение недели, пока малышка не привыкнет в новой обстановке.

   День приезда Нэн был последним днем каникул. Эстер проснулась рано и, лежа в постели, придумывала, как ее встретить.

   Мысль о прибытии сестры благотворно подействовала на девочку. Вообще ей неплохо жилось в школе: регулярные занятия развили природные способности, общение с подругами выровняло характер. Хорошие стороны школьной жизни имели бы на нее еще большее влияние, если бы не загадочные происшествия в школе, нарушившие всеобщее спокойствие. Упорная антипатия к Энни Форест сделала Эстер излишне черствой.

   Но в это утро сердце девочки переполняли только самые лучшие, самые теплые чувства. Умирающая мать поручила Этти маленькую сестру. Она ответственна перед нею и Богом. Она должна стать для Нэн примером добродетелей. Ради сестренки Этти будет добра, снисходительна, будет обдумывать все свои поступки. Ведь чистые глазки будут читать в ее душе, и если Нэн увидит в ней что-то дурное, Эстер умрет со стыда.

   Эстер очень гордилась дружбой с Дорой Рассел. До сих пор в школе не было случаев такого сближения первоклассницы и третьеклассницы. Естественно, это вскружило голову Эстер, и она невольно поддавалась влиянию изящной и насмешливой девушки. Из ложного стыда она часто соглашалась с ее мнением, хотя в душе сознавала, что та ошибается. По природе Эстер была честна и благородна, тогда как Дора отличалась мелочностью и душевной пустотой.

   Одевшись, Эстер тотчас же побежала к подруге поделиться радостью.

   - Сегодня Нэн приедет! - объявила она.

   Дора в это время разговаривала с другой первоклассницей. Обе взглянули на Эстер довольно надменно. Потом Дора со своей обычной небрежностью спросила:

   - Кто это, Нэн?

   Эстер удивилась. Она так часто рассказывала подруге о младшей сестре, и Дора как будто с интересом слушала, а теперь вдруг она спрашивает, кто такая Нэн.

   - Да сестра моя, конечно, - ответила Эстер с досадой. - Я говорила тебе о ней, Дора. Ты рада, что она приедет?

   - Ну, этого я не могу сказать, моя девочка. Если ты хочешь дружить со мной, то держи ее от меня подальше: я терпеть не могу маленьких детей.

   Эстер отвернулась, чтобы скрыть слезы. Выходя из комнаты, она слышала, как первоклассницы смеялись.

   Впрочем, большинство воспитанниц разделяли радость Эстер, и больше всех старалась Сьюзен Драммонд:

   - Ну не добренькая ли я, скажи, пожалуйста, Этти? Из удобной комнаты меня выдворили, и с кем бы ты думала я теперь живу? С этой цыганкой Энни Форест!

   Но в столь счастливый день Эстер была готова даже к Энни относиться благосклонно.

   Вечером приехала Нэн. Это был хорошенький трехлетний ребенок с большими черными глазами и ямочками на пухлом лице. Девочка была сильно избалована и никого не боялась. Стоя возле Этти, Нэн улыбалась и кивала направо и налево всем, кто ласкал ее и восхищался ею. В сравнении с Нэн все другие малышки словно выросли. Она была на два года моложе самых маленьких, и скоро обнаружилось, что она намерена властвовать в этом уютном мирке.

   Нэн сидела на коленях у сестры и гладила ее лицо. Этти болтала с ней и шутила.

   - Нэн любит Этти, - повторяла малышка.

   В это время в залу вошла Энни Форест. Она, единственная из всех воспитанниц, не обратила внимания на новенькую. Подойдя к младшим детям, она по обыкновению уселась на пол и стала играть в бильбоке.[8]

  

   [8] - БильбокE (фр . bilboquet) - игрушка; представляет собой шарик, привязанный к палочке, один конец которой заточен, а к другому прикреплена чашечка. В процессе игры шарик подбрасывается и ловится на один из концов палочки.

  

   Эстер не заметила ее; она держала Нэн на коленях, ерошила ее волосы, обращая внимание подруг на несомненные прелести сестренки:

   - Посмотрите, какая чудная ямочка у нее на подбородке, - говорила она. - А глаза? О, моя прелесть! Они у тебя стали еще больше и выразительнее. А какие плутоватые! Погляди на меня, сокровище, погляди на твою Этти!

   Но Нэн смотрела совсем в другую сторону. Ее внимание было привлечено игрушкой, с которой Энни управлялась очень искусно.

   - Как холосо! - заявила она и, взглянув на Этти, снова повернулась к бильбоке.

   Энни оглянулась и улыбнулась малышке. Этого было достаточно: Нэн стала вертеться у сестры на коленях.

   - Холосая иглуска! Нэн будет посмотлеть.

   Не успела Эстер оглянуться, как сестра сползла с ее колен и, пробежав по зале, остановилась возле Энни, хлопая в ладоши при каждом удачном ударе.

   - Она околдует ее, вот увидишь, Этти, - сказала одна лукавая девочка. - Нэн скоро будет предпочитать тебе Энни. У нее особое умение привлекать к себе детей.

   - Ей не удастся переманить Нэн, - отрезала Эстер. Но помимо ее воли чувство ревности вкралось в ее душу, и она пошла за сестрой.

   - Нэн, тебе пора спать.

   - Нет, нет, не надо спать. Иди плочь. Нэн будет глядеть холосую иглуску.

   Энни взглянула на Эстер. Пока ей и в голову не приходило отнять у Эстер ее сокровище, но она не могла сдержать чувство некоторого торжества, и оно отразилось в ее глазах.

   Эстер схватила Нэн за руку и потащила ее за собой. Энни тотчас же бросила бильбоке.

   - На сегодня довольно, дорогая. Поцелуй Энни и иди с сестрицей спать.

   Нэн, которая собралась было плакать, вдруг улыбнулась и, обняв Энни за шею, сказала:

   - Нэн любить иглуску. И Энни любить.

   Затем подала руку сестре и вышла с ней из залы.

  

  

  

   После Пасхи наступало время усиленных хлопот и волнений. Чтобы отличиться в глазах родителей, родственников и опекунов, воспитанницам приходилось много трудиться. Результаты их стараний оглашались в день вручения премий.[9]

  

   [9] - Награды, называемые в Англии "премиями", присуждались не за годовые баллы, а за сочинение по избранному предмету. По сочинению судили о познаниях и развитии учащегося.

  

   С самой первой минуты своего поступления в школу Эстер слышала об этом замечательном празднике. Малые премии раздавались и на Рождество, но большие, которые вручала сама миссис Виллис, откладывались до конца учебного года.

   Девочки, проведшие в стенах школы два-три года, расписывали этот чудесный день во всех подробностях. Праздник отмечался на открытом воздухе. На лугу строили большой навес, чтобы разместить под ним всех многочисленных родственников. Объявление премий сопровождалось множеством других удовольствий. Вечером устраивалось какое-нибудь представление, и миссис Виллис позволяла воспитанницам самим сделать выбор, при условии, что они же будут и участницами. Каждый год бывало что-нибудь новое: живые картины, костюмированный бал или что-нибудь в этом роде. Девочки сами рисовали эскизы для бала и даже шили костюмы.

   - Миссис Виллис охотно содействует нам, - рассказывали ученицы. - После Пасхи она устраивает так, чтобы у учениц старших классов было два свободных вечера в неделю. После чая они собираются в южной гостиной начальницы, где никто не мешает им совещаться и работать.

   У Эстер после Пасхи оказалось дел по горло. Она решила попытаться получить премию и с большим интересом ожидала первого вечера, назначенного для совещаний в гостиной директрисы.

   Относительно премий миссис Виллис придерживалась определенной политики. Она полагала, что каждая ученица должна дойти в своих познаниях до известного уровня. Те немногие, которые стояли ниже этого уровня, к состязанию не допускались. Остальные же выбирали какой-нибудь предмет и писали сочинение, но только одно.

   В первый же понедельник после пасхальных каникул были объявлены предметы, по которым следовало писать, а в пятницу ученицы должны были огласить свой выбор. Оказалось, что Эстер и Дора пожелали писать сочинение по предмету "английский язык". За него всегда давалась самая ценная премия, и девочки, узнав о выборе Эстер, лишь покачали головами:

   - Довольно смело с твоей стороны, Этти, выбрать такой предмет. Не забывай, что миссис Виллис очень строга. Хоть мы и учим грамматику и знаки препинания, но начальница находит, что слог наш несовершенен, ее первую премию может получить только ученица с природными дарованиями. Одна премия на все три класса! Перемени предмет, пока не поздно, иначе тебе придется состязаться с первоклассницами.

   Но Эстер стояла на своем: она сделает все, что сможет, а там - что Бог даст.

   Воспитанницы сделали свой выбор. На следующее утро миссис Виллис пришла в класс, чтобы посоветовать им, как взяться за дело. Короткая, но содержательная речь любимой наставницы воодушевила девочек; даже Эстер, сравнительно недавно поступившая в школу, поняла, что, работая над сочинением, она должна иметь в виду нечто большее, чем вещественная награда.

   Затем миссис Виллис дала ученицам несколько указаний по поводу избранных ими тем. О сочинении по английскому языку она заговорила только под конец. Против обыкновения она не указала конкретные темы, а предоставила ученицам свободный выбор.

   Услышав это, Энни Форест, которая до этого сидела в задумчивости, вдруг вскочила с места и начала что-то шептать мисс Гуд. Мисс Гуд, кивнув головой, подошла к миссис Виллис и сообщила, что Энни отказывается от прежде избранного предмета и хочет состязаться в английском языке.

   Директриса с удивлением посмотрела на Энни и, не сказав ни слова, внесла ее имя в список. Энни села на место, не обращая внимания на взгляды подруг, которые не могли прийти в себя от ее самонадеянности.

   В этот вечер ученицы в первый раз собрались на совещание в южной гостиной, предоставленной в их распоряжение миссис Виллис. Небольшое помещение не могло вместить все три класса, поэтому девочкам предстояло избрать комитет, на который и будет возложено устройство праздника. Толковали, спорили, смеялись, принимали и отвергали различные планы и все не приходили к окончательному заключению. Сесиль Темпл, к мнению которой девочки всегда прислушивались, сначала молчала. А потом, подсев к Энни Форест, громко, чтобы все слышали, сказала:

   - До сих пор никому из нас не пришло в голову ни одной путной идеи. Скажи что-нибудь, Энни. Ведь это ты придумала в прошлом году костюмированный бал!

   Энни подняла черные глаза, оглядела подруг и, заметив, что все они, кроме Сесиль, избегают ее взгляда, презрительно отметила:

   - Все эти приготовления, по-моему, не имеют смысла. Пустая трата времени! Впрочем, если хотите, будем играть в жмурки и показывать китайские тени.

   И отвесив шутовской поклон, вышла.

   - Несносная особа! - не сдержалась Дора Рассел. - И охота тебе, Сесиль, обращаться к ней. Ты же знаешь, мы не желаем иметь с ней ничего общего.

   - Я знаю, что вы отравляете ей жизнь. Именно это вы и делаете, - резко ответила Сесиль. - Никто из вас не исполнил приказания миссис Виллис обращаться с Энни по-прежнему. Вы действительно отправили ее в "ссылку". Это невеликодушно и неблагородно. Вам не приходит в голову, что это может повлиять на всю жизнь бедной девочки?

   - Что-то не похоже, - возразила второклассница, мисс Вест. - Она натура довольно грубая.

   - Плохо ты ее знаешь! - вспыхнула Сесиль. - И вообще вы поступаете некрасиво: не обвиняете ее ни в чем открыто, но ведете себя так, будто она виновата.

   Тут Эстер решилась сделать очень смелое заявление:

   - Я не думаю, что миссис Виллис в глубине души считает ее невиновной.

   Некоторые девочки засмеялись, но Дора Рассел объявила, что она вполне разделяет мнение Эстер Торнтон, и Сесиль замолчала.

   - Во всяком случае, - заявила мисс Конвей, старшая из первоклассниц, мнение которой всегда выслушивалось с уважением, - все эти споры и недоброжелательство относительно мисс Форест теперь совсем некстати. Я решительно не понимаю, какая нужда травить эту бедняжку, и какое нам дело, виновата она или нет. Миссис Виллис и мистер Эверад решили, что нет, ну и довольно. Мы только потеряем от ссоры с нею. Несмотря на ее недостатки, она единственная, кто способен предложить оригинальную идею. Но поскольку мы не можем ее вернуть, постараемся обойтись без нее. Право же, нельзя терять целый вечер на пустые разговоры!

   Все горячо принялись предлагать варианты для празднования, и после жарких споров было решено разыграть две небольшие комедии, а для выбора пьес и распределения ролей избрать особый комитет. В него вошли Дора Рассел, Джуди Конвей, Эстер Торнтон, Сесиль Темпл и еще две второклассницы. Этим и закончилось совещание. Девочки расходились со смешанными чувствами, с сожалением вспоминая веселые собрания прошлого года, когда Энни Форест была душой общества и сыпала идеями по части костюмов предстоящего бала.

  

  

  

   Выбежав из южной гостиной, Энни оказалась лицом к лицу с миссис Виллис.

   - Куда это ты бежишь, дитя мое? - ласково поинтересовалась начальница. - Впрочем, я напрасно спрашиваю, ведь ты одна из заговорщиц.

   - Нет, я ушла от них, - ответила Энни, встряхнув волосами, она всегда так делала, когда волновалась.

   - Ушла от них? Ты хочешь сказать, дружок, что они послали тебя за чем-нибудь?

   - Нет, я больше не с ними. Можно мне пойти в сад?

   - Конечно, моя дорогая...

   Не глядя на директрису, Энни толкнула обтянутую сукном дверь и очутилась в большом холле. Взяв с вешалки шляпку, девочка направилась к двери, ведущей в сад. Ей хотелось поскорее очутиться в гамаке и выплакаться. Не успела она выйти, как столкнулась с группой младших детей, которые возвращались с обычной прогулки перед сном. Мисс Дейнсбери шла впереди, ведя за руку двух крошек, Нэн семенила за ней. Увидев Энни, она протянула руки и бросилась к ней.

   - Где иглуска? - залепетала девочка, подняв к Энни свое цветущее личико. - Холосая иглуска. Нэн хотеть иглуску.

   - Ты получишь игрушку, если обнимешь и поцелуешь меня.

   Малышке только того и надо было. Она обвила шею Энни и прижала свою пухлую щечку к ее губам.

   - Так? - самодовольно спросила она.

   - Хорошо, моя прелесть. Ты будешь меня любить, правда?

   - Нэн любить Энни.

   Тут мисс Дейнсбери позвала девочку, и Нэн побежала в дом, на ходу вытирая ладошкой щеку, на которой слезы бедной Энни оставили влажный след.

   Проводив детей глазами, Энни грустно направилась в отдаленную аллею, в тенистую часть сада. Солнце уже село, к вечеру стало довольно прохладно, и Энни дрожала. Она всегда довольно небрежно относилась к своему здоровью и сначала, несмотря на холод, собиралась лечь в гамак. Но потом передумала. Слезы уже не так душили ее, ласка Нэн смягчила их горечь.

   В эту минуту в оскорбленном сердечке девочки созрел план, который впоследствии стал причиной многих несчастий. Заметив, что Нэн привязалась к ней, Энни задумала отбить ее у Эстер и так отомстить своему недругу. Потерять любовь сестры, которая была для нее дороже всего на свете, - это стало бы для Эстер тяжелым ударом. Энни знала это, но искушение было слишком сильно, и она поддалась ему. Завоевать любовь Нэн было нетрудно, Энни стоило только этого захотеть. Итак, решено: Эстер внесла столько горя в ее жизнь, пусть теперь она сама испытает его; горько раскается она в своей несправедливости и жестокости, но уже будет поздно.

  

  

  

   Сосредоточив все свои помыслы на Эстер, Энни позабыла о Доре. Эстер была для нее более опасным врагом: она принадлежала к ее кругу, училась в ее классе, поэтому ее наветы могли восстановить против Энни подруг. Дора же была ей чужой, и до появления в школе Эстер даже не замечала ее существования. Следовательно, в первую очередь нужно было наказать Эстер. Этот план привнес в жизнь Энни новый интерес, и постепенно она стала находить, что мщение - занятие довольно приятное.

   Сьюзен Драммонд жила теперь в одной комнате с Энни. Как-то вечером флегматичная девица немало удивила Энни, разразившись бранью в адрес Эстер и Доры. Последняя чем-то обидела ее, и Сьюзи искала сочувствия у Энни. Она даже предложила заключить союз, чтобы наказать эту напыщенную особу.

   Энни, никогда не любившая Сьюзен, ответила с обычной своей резкостью:

   - Никаких союзов! Я и так немало пострадала из-за всего этого.

   Сьюзи тупо посмотрела на соседку, и густая краска залила ее лицо.

   - А я думала, ты ненавидишь Эстер и Дору. Они же тебя терпеть не могут, я знаю.

   Энни промолчала.

   - Но ведь и ты их не жалуешь, правда? - продолжала допытываться мисс Драммонд.

   - Тебе до этого нет дела, Сьюзи. И пожалуйста, перестань болтать, ты мешаешь мне спать.

   Сьюзи была крайне удивлена, не встретив сочувствия, и совсем сбита с толку - она ожидала совсем другой реакции. С этой минуты она стала питать к Энни нечто вроде уважения, смешанного с некоторым опасением.

   Между тем Эстер чувствовала себя как нельзя лучше. Присутствие маленькой сестры наполняло покоем ее сердце, ум усиленно работал над предстоящим сочинением - словом, жизнь была прекрасна.

   Решив добиться премии, она не задумывалась о том, что становится таким образом соперницей своей подруги, Доры Рассел. Эстер тщательно обдумывала избранную тему, ей хотелось написать краткий исторический очерк о последних днях царствования Марии Антуанетты. Чтобы хорошо исполнить задуманное, надо было перечитать много книг. По счастью, библиотека в школе была хорошая, кроме того, миссис Виллис предоставляла воспитанницам свою собственную обширную библиотеку, и Эстер в свободные часы подолгу просиживала там. Два вечера в неделю были посвящены репетициям комедий. В одной из них у Эстер была совсем маленькая роль, зато в другой - довольно ответственная. Таким образом, она постоянно была занята, поэтому на общение с Нэн оставалось не так много времени.

   Нэн спала в хорошенькой кроватке в комнате сестры. Эстер по вечерам становилась возле нее на колени и, прислушиваясь к ее дыханию, смотрела на девочку с чисто материнской нежностью. В эти минуты в душе Эстер царили лишь самые добрые чувства, а все мелочное - честолюбие, зависть, злоба - таяло, как воск. Глядя на спящую Нэн, Этти была способна на великодушие. Жаль, что Энни Форест не видела ее в такие часы, когда на глазах ее блестели слезы, а губы дрожали от умиления. Заносчивости и жесткости не было и в помине. У постели малышки стояла девочка с чистым, любящим сердцем. Этот ребенок, как небесный ангел, освещал и согревал ее душу лучше всяких наставлений и проповедей.

   За усиленными занятиями Эстер не замечала происшедшую в Нэн перемену. Утром она торопилась и не имела времени поболтать с малышкой, а в течение дня, видя ее играющей с другими детьми, она спокойно занималась своими делами. Этти не сомневалась, что как только она будет в состоянии уделить побольше времени сестре, та встретит ее с восторгом.

   В конце мая воспитанницы собрались на прогулку мили за четыре от школы. Все с нетерпением ждали этого дня, и, когда он наступил, восторгам не было конца. После раннего обеда несколько экипажей должны были доставить девочек в лес - к сгоревшему замку, едва ли не самому красивому месту в окрестностях. Миссис Виллис пригласила сестер Брюс принять участие в пикнике. Отъезд был назначен на два часа пополудни. Погода была чудесная, поэтому решено было взять младших детей, в том числе и Нэнси.

   Больше всех радовалась этому дню Эстер. Она решила устроить себе настоящий праздник, день отдыха. Она позабудет английское сочинение, перестанет думать о Марии Антуанетте, не будет мучиться зубрежкой ролей и всецело посвятит себя крошке Нэн. Она заранее представляла себе восторг малышки, воображая ее радостные восклицания, беспрестанное щебетание и безмерную радость от того, что та проведет целый день со своей Этти. Эстер будет играть с ней, носить на руках - словом, будет в полном ее распоряжении, и больше ей ничего и никого не нужно.

   Одеваясь утром, она сообщила сестренке о предстоящем удовольствии.

   - Мы зажжем в лесу огонь, повесим котел и заварим чай. То-то будет весело!

   - Нэн будет взять свой зонтик, - заявила Нэн, захлопав в ладоши.

   - Ах ты шалунья! - поцеловала ее Эстер. - Славный у нас будет денек, Нэн, целый день с тобой будет твоя Этти. Понимаешь? Целый день! Ты рада?

   - Лада. Моя Этти и моя Энни, лада.

   По счастью, Эстер не слышала этих слов: позвонили к молитве.

   За обедом девочки сговаривались, кто с кем поедет, и все были очень веселы.

   - Мисс Дейнсбери возьмет всех маленьких, - сказала мисс Гуд. - Миссис Виллис так распорядилась.

   - Прошу вас, мисс Гуд, позвольте Нэн ехать со мной, - принялась упрашивать Эстер. - Она будет так огорчена, если меня не будет с нею, а я уж присмотрю за ней.

   Мисс Гуд кивнула в знак согласия, и Этти успокоилась. Тотчас же после обеда воспитанницы побежали одеваться. Открыв шкаф, Эстер достала нарядное платье для Нэнси. В нем сестренка будет выглядеть настоящей куколкой.

   - Хоть бы мисс Дейнсбери привела ее сюда, - подумала она, торопливо дергая звонок.

   - Не знаете ли вы, где мисс Нэн? - спросила она вошедшую горничную.

   - Она только что уехала, мисс.

   - Не может быть, Элис. Мисс Дейнсбери позволила мне взять Нэн с собой.

   - Я этого не знаю, мисс. Я видела, как мисс Форест снесла ее на руках сверху, и затем они поехали в большом экипаже с мисс Дейнсбери и другими детьми.

   Эстер стояла неподвижно, то краснея, то бледнея. Наконец, услышав, что ее зовут, она отпустила горничную, повесила в шкаф наряды сестры, убрала на место новую шляпку, в которой собиралась щеголять в этот день, и, надев старую зимнюю шляпу, медленно сошла вниз и села в ожидавший ее у подъезда фургончик.

   Сесиль Темпл и несколько других наиболее близких подруг Эстер ехали с нею вместе. Эстер тяготила необходимость разговаривать с девочками и смеяться, ей хотелось плакать. Она была глубоко огорчена, и ревность к Энни Форест грызла ее сердце.

   - Что же это, Эстер? - бестактно спросила Джулия Моррис. - Я думала, твоя прелестная сестрица поедет с нами. Надеюсь, с ней ничего не случилось?

   - Нэн отправилась с другими детьми, - ответила Эстер, стараясь казаться спокойной. Но, заметив, что Сесиль наблюдает за нею, покраснела.

   - Я видела, как Энни Форест несла девочку на руках, - выпалила Сьюзи Драммонд. - Нэн обнимала ее и громко смеялась. Тебе нечего беспокоиться, Эстер. Твоя сестра выглядела вполне довольной.

   - Я и не беспокоюсь, - холодно отозвалась Эстер. - Как красива эта липовая аллея!

   - Но ведь Энни слышала, как ты просила мисс Гуд отпустить Нэн с тобой, - не отставала Джулия. - Она не могла этого не заметить, ведь ты так обрадовалась, что покраснела до корней волос.

   - Если Нэн довольна, значит, все прекрасно, - с усилием ответила Эстер. - Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

   Сесиль перевела разговор на предстоящий спектакль, и беседа сделалась общей. Эстер говорила и смеялась не меньше других.

   Несмотря на искусственное возбуждение Этти, Сесиль заметила, что тотчас же по приезде ее подруга с беспокойством стала оглядываться по сторонам. Лицо ее было бледно, глаза увлажнились слезами.

   Выйдя из экипажа, Сесиль с наслаждением бросилась на траву, но, заметив тревожное состояние Этти, тотчас же вскочила.

   - Прежде всего надо отыскать Нэн, Этти, - сказала она. - Вижу, ты очень по ней соскучилась.

   Сесиль протянула Этти руку, чтобы вместе бежать через лес, но, к ее удивлению, та отступила.

   - Я устала. Мне нечего беспокоиться, раз Нэн находится под надзором мисс Дейнсбери.

   Сесиль не стала спорить и продолжила поиски одна. Взобравшись на небольшой холм, она взглянула вниз и, приставив руки ко рту, позвала Эстер. Подруга шла неохотно, поэтому Сесиль сбежала ей навстречу и, взяв ее за руку, почти насильно потащила наверх.

   - Иди, иди скорее. Посмотри, какая прелестная картина!

   Внизу, в долинке, развлекалось младшее отделение школы. Десять или двенадцать девочек в венках из полевых цветов и с букетами в руках бегали по кругу, в центре которого стояла Энни с Нэн на плече. Мисс Дейнсбери сидела под деревом и читала.

   Роскошные кудри Энни были сплошь усыпаны цветами. Нэн в венке из анемонов была прелестна. Энни покачивала малышку, крепко придерживая ее ножки, а та хлопала в ладоши и хохотала. Дети кружились вокруг Энни, напевая вместе с ней детскую песенку:

  

   Мальчик-с-пальчик лазить стал

   И скорехонько упал.[10]

  

   [10] - Наши современники знают эту песенку в переводе С. Я. Маршака:

  

   Шалтай-Болтай

   Сидел на стене.

   Шалтай-Болтай

   Свалился во сне.

   Вся королевская конница,

   Вся королевская рать

   Не может Шалтая,

   Не может Болтая,

   Шалтая-Болтая,

   Болтая-Шалтая,

   Шалтая-Болтая собрать!

  

   - Нэн не падать, Энни, - закричала девочка, а другие захлопали в ладоши и послали ей воздушные поцелуи.

   - Как они восхитительны! Как прекрасна Энни среди детей! - воскликнула Сесиль, обернувшись к Эстер. Но выражение лица подруги поразило ее. Эстер была бледнее полотна. Резким, пронзительным голосом она закричала Энни:

   - Осторожно! Зачем ты держишь ее на плече! Она упадет, непременно упадет!

   Дети перестали танцевать и петь, Нэн неловко повернулась на руках у Энни, отчего та, потеряв равновесие, оступилась - и малышка упала наземь, ударившись затылком. В ту же секунду Эстер была около нее.

   - Не прикасайся к ней! - исступленно кричала она, когда Энни попыталась поднять лежащую без чувств девочку. - Не смей трогать. Это все из-за твоих выдумок. Ты нарочно это сделала! Да-да, нарочно!

   - Ты несправедлива, - тихо возразила Энни. - Нэн была в полной безопасности, это ты испугала ее. Ничего бы не случилось, если бы ты не закричала так внезапно.

   Эстер ничего не ответила: перед ней без сознания лежала обожаемая сестренка, и ей казалось, что Нэн умерла.

   Сесиль сбегала к роднику за водой. Мисс Дейнсбери смочила виски малышки, и та открыла глаза.

   - Я надеюсь, что все обойдется, - сказала мисс Дейнсбери, - но все же лучше уложить ее в постель. Сесиль, милая, позовите кучера, он отвезет нас. Только вот кто останется с детьми? Если бы мисс Гуд взяла их на свое попечение, я была бы спокойна.

   - Я тоже поеду с Нэн, - решительно заявила Эстер.

   - Конечно, дорогая моя. Никто и не подумает разлучать вас с сестрой, - участливо ответила мисс Дейнсбери.

   - Прошу вас, мисс Дейнсбери, - заявила Энни, которая выглядела не менее расстроенной, чем сама Эстер. - Доверьте мне детей. Я отведу их к мисс Гуд и буду присматривать за ними.

   Доброе лицо мисс Дейнсбери прояснилось.

   - Спасибо, Энни. Конечно, я доверяю вам. Отведите детей на место сбора под большой дуб и ждите там мисс Гуд.

   Энни вскочила