Хвольсон Анна Борисовна - Царство малюток

   Анна Хвольсон

  

   В дремучем лесу далёкого севера, под перистыми листьями папоротника, жило большое общество весёлых эльфов, или лесных человечков.

   Эльфы жили превесело. Всё у них было под руками и ни о чём им не приходилось заботиться: ягод и орехов в лесу водилось множество, речки и ручейки снабжали эльфов хрустальной водой, а цветы приготовляли им душистый напиток из своих соков, до которого крошки большие охотники. В каждую полночь эльфы забираются в чашечки цветков и с наслаждением пьют капельки душистой влаги, за что каждый эльф должен рассказать цветку интересную сказочку.

   Несмотря на изобилие всего, малютки не сидели, сложа руки, - они целый день возились: то чистили свои жилища, то качались на ветках, то купались в лесных ручейках; с птицами наравне встречали восход солнца, слушали, о чём грохочет гром, что шепчут листья и былинки, о чём толкуют звери...

   Птицы рассказывали им про жаркие страны, солнечные лучи - про моря, а луна - про глубокие сокровища земли.

   Зимою крошки жили в оставленных гнёздах и дуплах, но в каждый солнечный день выходили из своих норок, и тогда лес оглашался риском и визгом, по всем направлениям летали снежки не больше булавочной головки, и стояли снежные болваны с мизинчик маленькой девочки, которые, однако, малюткам казались выше всякого великана, потому что они были впятеро выше их самих.

   С первым дыханием весны эльфы оставляли свои зимние помещения и переселялись в чашечки подснежников; отсюда выглядывали они и видели, как чернел снег и таял, как цвела орешина в то время, когда её листочки ещё спали в тёплых почках, как белочка перетаскивала домой последний зимний запас из отдалённой кладовой; видели, как прилетали птицы в свои старые гнёзда (в которых зимою жили эльфы), и как лес мало-помалу покрывался зеленью.

   В один лунный вечер сидели крошки у старой ивы и слушали, как русалочки пели про подводное царство.

  

   - Братцы, где же Мурзилка? Его что-то давно не видать! - сказал один из эльфов, Дедко-Бородач, с длинной седой бородой; он был старше всех, все его уважали, и потому он носил полосатый колпак.

   - Я здесь, - раздался хвастливый голосок, и с верхушки дерева в круг вскочил сам Мурзилка, по прозванью "Пустая голова". Братья хоть и любили Мурзилку, но считали его лентяем, чем он и был на самом деле; кроме того, он любил щеголять, - носил длинное пальто или фрак, высокую чёрную шляпу, сапоги с узкими носками, тросточку и стёклышко в глазу, чем он очень гордился, между тем как другие называли его пустой головой.

   - Знаете, откуда я? Из самого Северного Ледовитого океана! - кричал он громко.

   Обыкновенно ему не очень-то верили; на этот раз, однако, сообщаемое было так необыкновенно, что все обступили его с разинутыми ртами.

   - Ты там был? Правда? Каким же образом ты туда попал? - слышалось со всех сторон.

   Все обступили его с разинутыми ртами...

   - Очень просто. Зашёл я к куме-лисе проведать её, вижу - она в хлопотах, собирается в дорогу к своей двоюродной сестре, к чернобурой лисе, что у самого океана живёт. - "Возьми меня с собою", - говорю я куме.

   - "Куда тебе, замёрзнешь! Ведь там холодно", - говорит она, - "Полно, - отвечаю я ей, - какой теперь холод, когда у нас лето на дворе". - "У нас лето, а там зима" - отвечает она. - "Нет, - думаю, - неправду говоришь, не хочется тебе меня прокатить", - и, ни слова не говоря, вскочил к ней на спину, да так запрятался в её пушистую шубку, что сам мороз не мог бы меня там отыскать. Волей-неволей пришлось ей взять меня с собою. Бежали мы долго; за нашим лесом потянулись другие, наконец открылась безграничная равнина - топкое болото, покрытое лишаями и мохом; несмотря на сильный зной, оно не совсем оттаяло.

   - "Это тундра," - сказала мне спутница.

   - "Тундра, а что это такое тундра?" - спрашивал я.

   - "Тундра - это громадные, вечно замёрзшие болота, которые покрывают всё побережье Северного Ледовитого океана. Теперь недалеко и до сестрицы". Действительно, вскоре мы остановились у какой-то норы, откуда несло тухлой рыбой и всякой гнилью. - "Не правда ли, здесь славно пахнет? Сразу видно, что богачка живёт", - сказала кума. Хозяйка, услышав наши голоса, выскочила к нам. Увидя сестрицу, она кинулась ей на шею; от радости она не знала, куда нас усадить и чем угостить, а припасов у неё полные амбары. Видно, житьё у неё богатое, - одна шуба чего стоит: чёрная, с седым отливом, - чудо что такое!

   Поели мы, отдохнули и пошли гулять по берегу. Ну, братцы, не поверите, что я увидел! Горы, блестя на солнце, как алмазы, неслись по волнам; за ними плыли материки, острова, дворцы и скалы, на которых сидели белые медведи и другие морские чудовища. Всё это из чистейшего, как хрусталь, льда, всё это блестит и отливает на солнце!

   Эльфы ушам своим не верили... Как это они не знали про такие необыкновенные чудеса!

   - Непременно поедем туда к вечным льдам и снегам океана, - раздались голоса, - что нам всё на одном месте сидеть!

   - Выберите меня в предводители, - кричал Мурзилка, - я знаю дорогу...

   - Нет! - перебили его братья: - ты слишком легкомыслен, а вот мы выберем себе в дядьки Заячью Губу: он степенный, серьёзный и худого совета не подаст.

   - Ура, дядя Заячья Губа! ура! - закричали малютки, бросая кверху свои круглые шапки-невидимки.

   Дядя Заячья Губа, которого выбрали в предводители, был толстенький старичок, носивший летом и зимою фуражку с большим козырьком; верхняя губа его была покрыта седыми усами и выдавалась вперёд: от неё он и получил название Заячья Губа.

   - Чтобы предпринять такое далёкое путешествие, надо кой-чем запастись, - ответил дядя Заячья Губа: - и потому, я думаю, мы не можем отправиться в путь раньше, чем выпадет первый снег; к тому времени у нас будет всё готово.

   В ту же ночь дядька отправился к волшебнице Лесунье за папоротниковым цветом.

   - Куда это вы собрались? - удивилась она.

   - Идём людей посмотреть, себя показать, - ответил эльф: - сама ведь знаешь, какие опасности могут встретиться в дороге; вот и хотелось мне иметь для всех нас папоротниковый цвет, чтобы в случае нужды сделаться невидимками.

   - Это хорошо, что ты такой осторожный, - сказала Лесунья: вот тебе целый пучок, на всех хватит.

   Эльф поблагодарил и, взвалив на спину подарок, отправился к омуту, где жила русалочка Морянка.

   Морянка только что оставила свой янтарный дворец и вышла на берег; она сидела на ветке плакучей ивы и в лучах месяца пересыпала свои неземные сокровища, которые искрились и дробились в её прозрачных ручках. Русалочка от удовольствия громко хохотала и раскачивала гибкую иву.

   - Здравствуй, Морянка! я пришёл к тебе за сапожками-мокрушками, что в огне не горят, в воде не тонут, - сказал крошка-карлик.

   - Ха-ха-ха! - заливалась русалочка: знаю, знаю: вы хотите путешествовать, мне это рыбки рассказали. Изволь, лови! - и она бросила с дерева мешок с крошечными сапожками.

   Заячья Губа взвалил мешок на плечи и пошёл прямо к себе, под папоротник.

  

   В хлопотах, незаметно прошло лето; с первым снегом по лесу застучали топоры и молоты. Малютки срывали куски коры с берёз, расправляли их, вставляли палочки - и выходили расчудесные санки-самокатки. Мастера остались довольны своей работой и горели нетерпением скорее пуститься в дорогу.

   - У-у-у! - пищали совята на дереве: - лесные человечки куда-то собираются. У-yх! Больше не будут играть с нами в зимние вечера. У-y! Надо об этом рассказать маменьке, у-у!

   Когда совята проснулись на следующее утро, то уж не увидели больше эльфов, - они в ту же ночь укатили по гладкой снежной дороге. Весело летят санки-самокатки, подгоняемые резвой ватагой; малютки от души смеются; от быстрой езды дух захватывает, горят глазки; один старается перекричать другого, но громче всех кричит Мурзилка:

   - Я ли не я - поглядите на меня; сам я пригож, и костюм мой хорош.

   Вдруг раздался раздирающий душу крик. Сидевшие в передних санях с трепетом оглянулись, и - о ужас! - задние сани налетели на дерево и раскололись пополам, все в них сидевшие зарылись в рыхлый снег.

   Живо принялись товарищи вытаскивать несчастных. Все уж были налицо, одного Мурзилки нельзя было найти. Сотни крошечных рук с беспокойством продолжали раскидывать сугроб. Прошло немало времени, пока показалась пара торчащих ножек; эльфы дружно ухватились за них и вместе с ними вытащили на свет их обладателя.

   Печальный вид имел Мурзилка, когда его вытащили из снега. Личико покраснело и сморщилось, как печёное яблочко, ручки тряслись, фалдочки пальто прилипли к тонкому телу, стёклышко из глаза выпало, шляпа сломалась. Мурзилка выглядел таким жалким и смешным, что братья, несмотря на жалость, громко засмеялись.

   - Чего вы смеётесь? гордо спросил Мурзилка. - Не смеяться, а удивляться следует моей храбрости...

   - Храбрости? Какой храбрости? - почти в один голос спросили эльфы.

   - Как, какой храбрости? Разве вы не видели? - сердито спросил Мурзилка. - Как только наши сани налетели на дерево, я первый, предвидя опасность, выскочил из саней прямо в снег.

   - Ты не ври, пожалуйста, - заметил неожиданно тонким голоском один из эльфов. - Я рядом с тобою сидел, и как меня, так и тебя, просто выбросило из саней; ты, Мурзилка, вовсе не по своей воле прыгнул.

   Сколотив наскоро сани, эльфы помчались дальше.

   Вот окончились леса, и потянулись нескончаемые, безграничные тундры; часто попадались им навстречу волки, белые медведи, чернобурые лисицы, самоеды в узеньких саночках, везомые собаками, табуны оленей, отыскивающие под снегом мох; но чем дальше они углублялись, тем тундра становилась пустыннее, даль туманнее. До чуткого уха эльфов доносился уже грохот и стук сталкивающихся между собою ледяных глыб.

   Мурзилка утешился и по-прежнему кричал громче всех, не переставая хвалить сам себя.

  

   Вот окончились и тундры: малютки въехали в царство снега, мороза, ночи, льда. Их встретили маленькие девочки-снежинки, одетые звёздочками и четырёхугольничками. Девочки-снежинки приветливо приняли путешественников и указали им путь дальше.

   Кругом белел снег, крошки даже не знали, на берегу ли или на океане они; ночь тёмная, непроглядная окружила их со всех сторон, крупные звёзды высыпали на небе.

   Малютки-эльфы не знали, что делать, даже Мурзилка притих. Но что за чудо! Небо покрылось разноцветными кругами; все они шли от одной короны, круги с каждой минутой светлели, и вдруг всё небо запылало снопами радужного света, бросая на землю миллионы брызг. Малютки от восторга закричали, снег, лёд - всё заискрилось, сделалось светло, как днём, и они увидели горящие, как брильянты, горы, материки, дворцы, гроты.

   - Что это такое? - спрашивали они друг у друга.

   - Братцы! - воскликнул Мурзилка: - глядите, к нам приближаются какие-то существа.

   Крошки посмотрели по направлению, куда указал Мурзилка, и молча стали ждать.

   Какова была их радость, когда они в приближающихся разглядели таких же, как они сами эльфов.

   Малютки бросились друг другу навстречу. Мурзилка первый заметил странный наряд пришельцев. Их было пятеро: эскимос, матрос в синей блузе и синей шляпе с якорем, турок, китаец с длинною косою и доктор в высокой шляпе, во фраке.

   - Как вы сюда попали? - спросили в один голос эльфы прибывших.

   - Ах, уж не спрашивайте! - завопил китаец, которого Мурзилка дёргал за тоненькую косичку. - Жили мы в вечно зелёном саду, в благодатной стране, не ведая горя, как вдруг этому бездельнику (и он указал на эскимоса) вздумалось путешествовать, он и нас уговорил... Долго рассказывать, как мы странствовали, пока не попали сюда. Сами видите, как здесь хорошо: холодные ветры, не переставая, дуют всю зиму, снег чуть не погребает нас под собою, ни одного существа за исключением белых медведей. Хороша страна!

   - А люди? - перебил его матросик.

   - Что люди! - завопил эскимос: - они сами, несчастные, хуже нас: не рассчитали они время, когда уплыть на своём корабле; выходят в одно утро на палубу, а океан кругом как зеркало гладкое. Погоревали бедняки, да и перебрались на берег. Устроили себе изо льда клетушки, крепко утоптали их снегом, кое-что перетащили из корабля и вот маются так третий уже месяц. Пища у них на исходе, от холода и голода они еле держатся на ногах. Живут они под постоянным страхом перед белым медведем, который часто наведывается к ним. Кто знает, дотянут ли они до весны!

   Эльфы кулачками вытирали слёзы, слушая эскимоса.

   - Мы им поможем, непременно поможем! - запищали они. - Ведите нас к этим несчастным... - И вся толпа пошла за рассказчиком.

   Вскоре они дошли до четырёх убогих землянок; эльфы воткнули себе в петличку по цветку папоротника и сделались невидимками, несмотря на то, что их было много, они заняли так мало места, что даже без цветка-невидимки их бы не приметили.

   Внутренность снежной норы поразила эльфов: она была почти пуста. Посередине топился китовый жир, распространяя вокруг себя неприятный запах, - человек пять сидели вокруг этого странного огня и грели свои окоченевшие члены; они были закутаны в оленьи шкуры, но холод проникал и через мех.

   Бедные китоловы, застигнутые врасплох ранней северной зимой, вынуждены были остаться в суровой стране на многие месяцы. Голод со своими страшными последствиями ожидал их, но к счастью, сюда же пришли добрые эльфы.

   Они разместились по землянкам и принялись облегчать, чем могли, жизнь узников.

   Они бегали в своих скороходах по берегу, выслеживали лисиц, соболей и других зверей, пригоняли их к землянкам, так что людям не приходилось искать себе пищи.

   Китоловы надивиться не могли, откуда вдруг появилось такое обилие живности.

   В землянках сделалось тепло и уютно. По временам из углов раздавалось "цирп-цирп-цирп". Это разговаривали между собою эльфы, но китоловы не знали об этом и думали, что в щёлку стены забрался сверчок.

   Ночью, когда в землянках спали, эльфы выходили на берег любоваться волшебной картиной северного сияния, которое, как чудный фейерверк, охватывало полнеба.

  

   Прошло шесть месяцев. Длинная ночь сменялась на короткое время туманным, серым рассветом, которого даже нельзя было назвать днём, но Чумилка-Ведун, узнававший всегда раньше всех всякую новость, уверял братьев, что он видел, как вчера прилетел светлый луч, присел на берег и полетел дальше. И действительно, не прошло много времени, как небо стало мало-помалу светлеть, туманная даль прояснялась, и показался первый бледный солнечный луч; с ним начала пробуждаться и оживать мёртвая северная природа: послышались опять трески и громы ломающихся льдин; появилось солнышко, поднялись туманы - пробуждалась северная весна.

   По океану плавали целые ледяные горы и небольшие льдины с лежащими на них моржами. Китоловы радостно принялись за поправку корабля, чтобы пораньше отправиться на промысел, а оттуда домой, где их, наверное, считали погибшими.

   Эльфы тоже проводили весь день на берегу.

   - Братцы, - закричал однажды не своим голосом Чумилка-Ведун, бегите сюда, к нам плывёт чёрная гора с фонтаном!

   Крошки бросились за Чумилкой и остановились, как вкопанные: на поверхности воды виднелся гигант Северного океана, кит. Из ноздрей его бил высокий столб воды, походивший на фонтан.

   - Гуза! - закричал Мурзилка, - вот так важный корабль! Прокатимся на нём, братцы, ведь на таком корабле не всякий плавал.

   - О, да, это прекрасная мысль, - подхватили другие, и в один миг все обулись в сапожки-мокрушки, что в воде не тонут, в огне не горят, и смело побежали по тонкому льду.

   Кит не мог видеть малюток-невидимок и продолжал спокойно лежать.

   Широкая спина кита представляла для резвой толпы необъятную палубу, по которой они с визгом и писком бегали. Мурзилка не довольствовался тем, что плясал на китовой голове, он ещё вздумал ткнуть своей палочкой зверю в ноздри, откуда бил фонтан.

   Великан вздрогнул? он, очевидно, почувствовал непрошенных гостей. Струя высоко подхватила Мурзилкину шляпу и бросила её в океан.

   - Моя шляпа! моя новенькая шляпа! - закричал Мурзилка, но эльфам было не до него. Кит яростно бил хвостом по воде, обдавая крошек с ног до головы; высокие волны, готовые поглотить беспомощных братьев, заходили вокруг них. Столбы Чводы, один выше другого, выходили из ноздрей кита; его грузное тело так быстро рассекало волны, что бедняжки думали: вот-вот они упадут в пучину. Но вдруг, - о ужас! Кит быстро погрузился в воду. Если бы, на их счастье, поблизости не оказались обломки разбившегося корабля, за которые они с ловкостью ухватились, то эльфы погибли бы все до одного.

   - Помогите! помогите! - кричал Мурзилка, успевший в суматохе словить свою шляпу, - шляпа его была, однако, вся мокрая, и вода текла из неё ручьём. - Не видите ли что ли, что сделалось с моей шляпой? Как же я её теперь надену? Ведь она стала совсем из рук вон...

   - Молчи! - прикрикнул на него китаец, - не видишь, что и другие не по лесу гуляют, а молчат... Будем мы тут ещё из-за твоей шляпы беспокоиться!

   Мурзилка что-то такое бормотал себе под нос, чего другие не поняли, и стал тщательно вытирать свою шляпу носовым платком, мало обращая внимания на грозившую всем опасность.

   А опасность была действительно большая. Брёвна быстро неслись вперёд, сталкиваясь с льдинами. Неуправляемые никем, они свободно плыли, куда их несло течением. Малютки со страхом следили друг за дружкой: не отстал ли кто или не свалился ли в воду.

   Так плыли они по океану дни и недели, не видя ничего, кроме неба и воды. Наконец, в одно утро они увидели, что плывут уже не в океане, а в нешироком проливе.

   - Радуйтесь, радуйтесь! - закричал китаец Чи-ка-чи, - я узнаю эту местность; только бы нам держаться к югу, и мы пристанем к берегу, а там моя родина!

   Прошло, однако, ещё много дней лишений и невзгод, пока измученные крошки пристали к твёрдой земле.

  

   Гористый берег, куда пристали эльфы, был покрыт такой богатой растительностью, о которой крошки и понятия не имели. Высокие стройные пальмы росли вперемешку с миндальными и апельсиновыми деревьями; крупные яркие цветы пестрели всевозможными красками; блестящие птицы оглашали воздух дивным пением; бабочки величиной в три раза больше самого рослого эльфа порхали с чашечки на чашечку цветка, сверкая на солнце своими чудными крыльями.

   Малютки с наслаждением бросились на мягкую травку и стали лакомиться цветочной пылью.

   Вдруг раздался пискливый голосок Чумилки:

   - Друзья мои, взгляните наверх, там кто-то сидит.

   Встревоженные малютки вскочили на ноги и увидели на низко свесившейся тёмно-зелёной ветке множество таких же, как и они, крошечных эльфов, но с яркими крылышками на спине. Эльфы эти со страхом и любопытством смотрели на незнакомцев.

   - Не бойтесь, друзья мои! - сказал Заячья Губа, обращаясь к крылатым эльфам, - мы вам вреда не сделаем, мы сами нуждаемся в вашей помощи!

   - О, в таком случае мы вам очень рады, - раздались голоса с ветки, - милости просим к нам наверх.

   В один миг на ветку влезло столько эльфов, что она не выдержала и с треском свалилась на мягкий мох, где рядом сидели Мурзилка и Чи-ка-чи.

   Чи-ка-чи ловко выскользнул, в один миг на ветку влезло множество эльфов, таща за собою полуживого от страха труса Мурзилку, который, хотя и не ушибся, всё же визжал и плакал во весь голос.

   Оправившись от испуга, эльфы уселись вокруг старого пня и стали друг другу рассказывать о своём житьё-бытьё.

   - Ах, какие вы богатыри! - восторгались крылатые эльфы, слушая рассказ гостей. - Вам, вероятно, известно, что вы теперь в Китае, в стране, где растёт чай?..

   - На моей родине! - прибавил Чи-ка-чи. - Как же, как же! Я первый узнал наш Китай. Мы вот собираемся теперь в город. Я хочу показать всем товарищам, какой красивый народ живёт у нас в Китае.

   - Ну, если в тебя, то порядочные уроды, - подумал Дед-Бородач, но не высказал громко своей мысли, чтобы не обидеть Чи-ка-чи.

   Решено было с рассветом отправиться в близлежащий город.

   Только успели выглянуть первые лучи солнца, как крошки выскочили из своих зелёных постелек и что есть духу пустились по направлению к городу. Сапожки-скороходы несли их с быстротою молнии, и они ранёхонько вошли в город.

   Несмотря на ранний час, по узеньким улицам сновал народ: продавцы разных товаров, мальчишки с ласточкиными гнёздами и червячками, до которых китайцы большие охотники, и чиновники, спешившие на службу. Одно-и двухэтажные домики, украшенные резьбой и затейливыми навесами, стояли по двум сторонам улицы; все крыши соединялись между собою галлерейками и представляли верхнюю улицу, на которой происходило такое же движение, как на нижней.

   Эльфы забрались наверх; отсюда им был виден весь город с его башенками и пагодами, или храмами.

   Малютки что есть духу пустились по направлению к городу, в которых сидели уродливые идолы - китайские боги; с каждым часом улицы становились люднее.

   Стали появляться носилки с сидящими в них знатными дамами мандаринами, т. е. китайскими сановниками. Дамы были пёстро одеты, с высокими причёсками, на которых высились клетки с птицами и букеты цветов. У мужчин сзади болталась косичка, и чем важнее был мужчина, тем коса была длиннее: у мандаринов она доходила до пят. Они, как и женщины, были богато и пёстро одеты; только вместо высокой причёски на голове сидела шапочка со множеством золотых шариков и колокольчиков. При встрече мандарины долго кланялись друг другу, нагибаясь и приседая.

   Эльфы разбрелись по городу, присматриваясь к особенностям китайского народа. Когда они вечером сошлись на условленном месте, то каждый по очереди рассказывал, как он провёл день, что видел, что узнал. Рассказы были очень интересны, и беседа затянулась за полночь.

  

   Заячья губа и Дедко-Бородач рассказывали о том, как бродили по окрестностям. Они с восторгом передавали, как трудолюбив и терпелив китаец, с какой любовью он относится к своей работе, в особенности к своему чайному садику, который имеется почти у каждого деревенского домика. Турка сообщил, что в Китае так много людей, что не всем хватает земли, и вот многие вынуждены жить на реках, устраивая себе плоты. На них трудолюбивый китаец натаскивает чернозём и устраивает таким образом пловучий дом с садом и огородом.

   Чумилка-Ведун громко рассказывал, как он забрался к одному мандарину в дом и высмотрел, как китаец ртутью писал портрет жены мандарина.

   Один Мурзилка-пустая голова ничего путного не мог сообщить, так как он весь день только бегал по улицам и дёргал китайцев за косы.

   - Ах, как это было смешно! - заливался Мурзилка, - я дёрну одного за косичку, тот обернётся, меня, конечно, не видит, и думает, что это сделал прохожий какой-нибудь, начинает с ним ругаться, а тот думает: "верно, этот человек с ума сошёл, лучше уйти", и стремглав бросается бежать; обиженный за ним. В это время я принимаюсь за другого, происходит та же сцена. Ах это ужасно смешно! - закончил он.

   Эльфы, зная, что Мурзилка любил частенько приврать, верили его рассказу, понятно, лишь наполовину. Как ни сердился на это Мурзилка, но ничего не мог сделать: насильно верить ведь не заставишь.

   Эльфам понравилась жизнь в Китае, и они решили подольше остаться в этой стране.

   Однажды вышли они на берег моря; было ещё очень рано. По гладкой поверхности воды скользили лёгкие китайские лодочки; в каждой из них сидел китаец с несколькими птицами. Птицы поочерёдно ныряли в воду и оттуда вытаскивали каждый раз по рыбке. Крошкам очень понравилась эта рыбная ловля; но как её устроить без дрессированных птиц?

   А рыбки как на зло всё скачут и играют на поверхности.

   - Товарищи, - я знаю средство, чем горю помочь! - воскликнул доктор Мазь-Перемазь, в высоком цилиндре, с узенькими фалдочками фрака и длинным носом. - Не раз видал я, как ловят этих плясунов, только надо бы смастерить удочек...

   - Скорее за дело! - перебили его голоса эльфов. В одну минуту одна партия побежала в болото за тростником; другая в город за крючочками и нитками, а третья стала копать червей. Турка притащил из леса ведёрки, коробочки и лопатки, и весь отряд принялся дружно за дело. Гибкий тростник падал под острым ударом ножа, коробочки наполнялись насекомыми. Вскоре принесли нитки и крючки. Эльфы хотели уже сесть за работу, как раздался визг и вой Мурзилки. Дело в том, что он - как всегда - не помогал, а мешал братьям; он открывал коробочки и начал считать, кто больше наловил червей; вдруг из одного ящика вылетели несколько комаров и пребольно укусили Мурзилку; бедняга ударился в бегство, но это не помогло: комары, гневно жужжа, носились за ним.

   Искусали бы они бедного Мурзилку, если бы братья дружно не отстояли его у разъярённых насекомых. Пока возились с Мурзилкой, солнце перешло за полдень, и рыбки попрятались. Нечего делать, - пришлось отложить ловлю до следующего утра.

   Раненько утром на следующий день закинули эльфы свои удочки и - о радость! - рыба набросилась на жирные приманки.

   Чумилка-Ведун первый вытащил диковинную рыбину. Заячья Губа и Мишка-Пискун поймали угря, который, однако, ловко выскользнул у них из рук; они старались удержать его за хвост, но тот скользнул в воду, едва не захватив их с собою.

   Мурзилка между тем важно расхаживал среди работавших братьев и насвистывал весёлую песенку; он по обыкновению мешал всем, и, между прочим, уселся у самой воды и принялся палочкой брызгать во все стороны; вдруг он потерял равновесие и упал в воду. Если бы не доктор Мазь-Перемазь и другие товарищи, успевшие схватить Мурзилку, то он бы, наверное, утонул.

  

   Привольно и хорошо жилось лесным человечкам в Китае. Никто их не тревожил, никто не мешал их забавам. А забавы человечки выдумывали самые разнообразные. Между прочим, в ознаменование благополучного исхода рыбной ловли, во время которой Мурзилка чуть не поплатился жизнью, эльфы решили утроить пускание бумажных змей. Китаец-эльф Чи-ка-чи был вели кий художник раскрашивать и мастерить их.

   Чтобы добыть нужный материал, малютки отправили гонцов в город. Так как им требовалось очень мало, то достать всё нужное не стоило большого труда крошкам-невидимкам. Самое важное поручение дано было Чумилке: ему поручили достать муки, необходимой для того, чтобы приготовить клейстер. Ловкий Чумилка вскоре вернулся с целым мешком муки, но второпях он не заметил, как мешок развязался, и половина муки рассыпалась по дороге. Мишка-Пискун пошёл за бумагой; чтобы добыть её, ему пришлось забраться к богатому мандарину в дом, где, как он знал, водятся длинные и тонкие листы. Дом мандарина был окружён тройным рядом зубчатых заборов с башенками и воротами, - за ними тянулся большой двор, среди которого и стояло богатое жилище важного мандарина. Мишке-Пискуну ничего не стоило перелезть через за-боры и проникнуть в комнаты, блеск и роскошь которых поразили эльфа. В одних комнатах между роз и зелени били благоуханные фонтаны; в других - стены, пол и потолок представляли редкую живопись; в третьих - стены были покрыты золотой и серебряной посудой. Малютка незаметно прошёл в библиотеку хозяина, где он надеялся найти нужное. Ему пришлось пройти через столовую, где как раз собралась семья к обеду.

   - Посмотрю, чем лакомятся эти косоглазые, - подумал эльф и, вскочив на стол, уселся в вазе с цветами. К удивлению Мишки-Пискуна, обед начался с сладкого и окончился лепёшками и варёным рисом. "Вот народец, всё у них шиворот-навыворот, - подумал Мишка, выскакивая из своей засады. - Однако надо мне торопиться!" И, захватив два пука бумаги, он что есть духу направился домой; и было давно пора - ждали только прихода его да эскимоса, ушедшего за тоненькими, лёгкими палочками. Эскимос тоже замешкался. Он думал, что достанет свои палочки в ближайшем от их леса чайном садике; но, придя туда, ему жаль стало ломать веточки чайных деревьев, до того аккуратно и чисто содержались они. Поэтому эскимос предпочёл идти в соседний садик; там была та же поразительная чистота и порядок. Волей-неволей пришлось лезть в сад мандарина. - "Там хоть попортишь что, так не жалко", - подумал эльф.

   Очутившись среди роскошной растительности мандаринского сада, малютка залюбовался. Дорожки посыпаны разноцветными камешками и ракушками; в гуще цветов прятались затейливые гроты и беседки.

   Когда эскимос, запыхавшись, явился со своей добычей домой, там уж стоял дым столбом.

   Быструн натаскал мочалы для хвоста змеи. Быстроногий таскал воду, Знайка с Незнайкой мешали клейстер, причём несколько раз обожгли друг другу руки кипятком, - одним словом, работа кипела. Один змей поспевал за другим. Китаец самым затейливым образом разрисовывал их к общему восторгу толпы.

   Чуть только солнце окрасило восток, эльфы оставили свои цветочные постельки и высыпали со своими бумажными змеями на большую просторную поляну. По сигналу десятки змей легко поднялись на воздух. - Ура! ура! - закричали в один голос эльфы, поднимая свои маленькие головки кверху и внимательно следя за полётом змей.

   Вдруг послышался чей-то отчаянный крик и писк.

   Эльфы сразу не разобрали, в чём дело, и подумали, что это пищат запутавшиеся в тонких бечёвках птицы.

   - Караул!.. Спасите! помогите! - раздался вдруг, уже явственно, пронзительный голос Мурзилки.

   Эльфы в страхе побросали змеи и бросились к злосчастному товарищу. Его угораздило запутаться в верёвках и перевернуться вверх ногами. Пока прибежали на помощь, Мурзилка, к ужасу всех, поднялся на значительную высоту; с большим - большим трудом удалось его освободить.

   Тонкие верёвки глубоко впились в ножки Мурзилки, и он даже после того, как его освободили, продолжал отчаянно стонать.

   К счастью, доктор Мазь-Перемазь носил всегда наготове в длинных ролах своего фрака разные лекарства, и сейчас же намазал Мурзилке больные места какою-то жидкостью, так что боль вскоре прошла.

   Долго ещё потом, до самого захода солнца, играли эльфы своими змеями.

  

   Прошли дни и недели. Эльфам надоело в Китае и захотелось дальше, в неведомые страны. Но как отправиться туда, чтобы опять не подвергнуться всем невзгодам предыдущей поездки?

   Как раз в это время мимо берега, на котором лесные человечки сидели, проплыли небольшие парусные лодки.

   - Вот бы для нашего путешествия пригодились! - подумал Чумилка-Ведун, и незаметно для других куда-то исчез. Никто не знал, куда он скрылся.

   На третьи сутки, ровно в полночь, явился он перед братьями и таинственно объявил, что знает, где находится большой склад лодок, именно таких, какие они недавно видели.

   Эльфы обрадовались этому открытию и в ту же ночь под предводительством Чумилки отправились в близлежащий приморский город.

   Вскоре дошли они до громадного строения, в котором, по указаниям Ведуна, хранились лодки. Малютки, не долго думая, проникли через щели в стенах и замочные скважины во внутрь, раскрыли волшебной разрыв-травкой двери, вытащили несколько хорошеньких лодочек и с криками и песнями спустили их на воду. Запрятав лодки в густых камышах, крошки, как ни в чём не бывало, вернулись в лес, чтобы в следующую полночь пуститься в далёкий путь.

   День прошёл в возне и хлопотах: нужно было то одно, то другое взять с собою, приготовить кушанье на дорогу, решить - кому с кем ехать, куда держать путь...

   Незаметно наступил вечер. Луна во всей красе плыла по тёмному, южному небу, обливая леса и поля синим, трепетным светом; крупные звёзды, переливаясь, горели в вышине; ароматный ветерок, то спускаясь, то подымаясь, тихо дышал на сонную землю.

   Эльфы простились с гостеприимными своими собратами и, разместившись по лодкам, храбро пустились по спокойному морю.

   Много дней несутся лёгкие скорлупки-невидимки по разным морям: Жёлтое, Синее и Китайское моря давно остались за ними.

   Путешествие шло благополучно, только раз малютки чуть не погибли, попав нечаянно на подводные скалы; лодки дали течь, но, благодаря ловкости и проворству Заячьей Губы, эльфы избежали опасности. Исправив кое-как лодки у ближайшего берега, лесные человечки на следующий же день пустились дальше в путь.

   Море то расстилалось лазурной долиной, нежно убаюкивающей, то подымалось великанами-волнами, грозно швыряющими тяжести с своих седых хребтов... Но крошки плыли вперёд: им хотелось побывать в сказочной стране, о которой часто и много рассказывали и Чумилка, и доктор Мазь-Перемазь, а именно - в Индии. Об этой стране мечтали они на далёком севере, среди холодов и морозов, и теперь, огибая берега островов и материка, эльфы понеслись в эту волшебную страну.

  

   Раз утром Мурзилка, проснувшись, был крайне удивлён, когда к нему подошёл один из лесных человечков по прозванию Шиворот-Навыворот и спросил, не желает ли он посмотреть громадного индийского слона, на котором сейчас же отправляется гулять сын раджи.

   Мурзилка широко открыл глаза и оглянулся кругом.

   - Слон?... раджа?... гулять?...

   спрашивал он товарища. - Да где же мы теперь, разве не на море?

   - Да ты, братец, заснул в дороге так крепко, что и не заметил, как мы причалили к берегам Индии и как на руках принесли тебя сюда, в этот дворец индийского раджи, - объяснил ему Шиворот-Навыворот.

   - Раджи? Скажите, пожалуйста!

   Что это такое раджа? Я никогда не слыхал этого слова.

   - Раджа - это индийский князь. Мы вот и поселились во дворце одного из таких князей. Вход туда посторонним лицам строго воспрещён, но мы, невидимки, как ты знаешь, всюду попадаем.

   Мурзилка быстро поднялся на ноги и вместе с товарищем отправился через ряд комнат в сад, где другие эльфы ждали уже слона.

   Роскошь во дворце раджи поразила Мурзилку.

   Дорогие восточные ковры устилали полы и стены; потолок куполообразно возвышался на золотых столбах, усыпанных изумрудами и сапфирами; серебряная ткань в виде облаков покрывала его. Дивные восточные фонари из драгоценного металла спускались с потолка. В яхонтовых вазах стояли цветы. Отовсюду нёсся благовонный аромат, которым были пропитаны все вещи. По полу в живописном беспорядке лежали драгоценные подушки, служащие вместо стульев.

   Мурзилке очень хотелось разглядеть каждую комнату подробно, но Шиворот-Навыворот торопил его, опасаясь, что слон уйдёт.

   Когда Мурзилка и его товарищ вышли в сад, там их уже ждали другие человечки, расположившись кто на изгороди, кто на земле. Тут были и доктор Мазь-Перемазь, и Чумилка-Ведук, и Знайка с Незнайкой. Все они внимательно слушали Быстроногого, который рассказывал, что жители Индии используют слонов вместо лошадей.

   Не успел он ещё кончить рассказа, как к крыльцу подвели громадного белого слона, спину и голову которого покрывала дорогая сетка.

   Эльфы сначала побоялись близко подойти к слону, но, видя, что тот стоит спокойно, двигая своим длинным хоботом, они подошли к нему ближе, стали лезть на спину, кувыркаться, прыгать. Даже доктор Мазь-Перемазь и тот начал прыгать вместе с другими, и вскоре маленькие человечки устроили настоящий цирк на спине слона. Один Мурзилка стоял в стороне и трусил подойти ближе.

   - Не бойся, слон благодушный, ничего тебе не сделает, - кричал ему Чумилка.

   - Нет, нет, я опасаюсь, что он своим длинным хоботом, пожалуй, схватит мою новую шляпу, отговаривался Мурзилка.

   - Нечего хобота бояться, - заметил человечек в узенькой шапочке и коротеньком пиджаке, которого звали Диндундук.

   Но Мурзилка не дал себя уговорить.

   Вскоре появился один из слуг раджи, одетый в дорогое платье, приставил к слону лестницу и, поместившись между его ушами, слегка стукнул его булавой, и слон, осторожно выступая, двинулся в путь.

   Когда слон двинулся в путь, малютки-эльфы пустились вслед за ним и вместе со слоном прибежали в индийский город, лежавший недалеко от дворца раджи.

   Весь день лесные человечки шмыгали по городу, пролезая во все замочные скважины, - от роскошного дворца до шалаша последнего индуса, с любопытством присматриваясь ко всему.

   - Красивый народ эти индусы, - говорил по дороге Мурзилка: - одно только мне не нравится, что они такие смуглые, точно отлитые из бронзы.

   К вечеру малютки опять собрались во дворец раджи. Подходя ко дворцу, эльфы были поражены неожиданным волшебным видом. Весь сад, дом и озеро горели тысячами огней; разно цветные лампочки ослепительным светом обдавали всё окружающее. Зелень казалась фантастической тканью, цветы - волшебными феями.

   Шмыгая между людьми, малютки узнали, что празднество и фейерверк устроены в честь раджи.

   Крошкам очень понравился фейерверк, и они решили устроить нечто подобное по случаю дня рождения Чумилки-Ведуна.

   Сказано - сделано. Невидимки пробрались во флигель, где хранились все принадлежности фейерверка, и стали переносить, никем, конечно, незамеченные, целые ящики с бенгальскими огнями, звёздами, ракетами, разноцветными фонариками и другими фигурами.

   - Несите, скорее несите, не ленитесь! - кричал Мурзилка, но сам, по обыкновению, не хотел ничего нести, отговариваясь тем, что ему шляпа мешает.

   Кряхтя и охая, дотащили эльфы ношу до небольшой лужайки, недалеко от дворца.

   - Стойте, стойте! - закричал опять Мурзилка: - вот тут удобнее всего устроить наше празднество.

   Расставив всё как следует, эльфы принялись зажигать фейерверк.

   Четыре ракеты, шипя и свистя, поднялись к чёрному небу и оттуда упали брильянтовым дождём в ближайшую речку.

   - Ура! ура! - закричали в один голос эльфы.

   Фейерверк начался. Громадные птицы, щиты и вензеля горели миллионами цветов; ослепительные звёзды, цветы и снопы вертелись, разбрасываясь и освещая всю местность.

   Доктор Мазь-Перемазь добывал из бочки всё новые и новые свёртки: тут были и змейки, и римские свечи, и звёзды. Не успевала потухнуть одна ракета, как вслед за ней загоралась другая.