Главная » Книги

Чарская Лидия Алексеевна - Юркин хуторок

Чарская Лидия Алексеевна - Юркин хуторок


1 2 3 4 5

   Лидия Чарская

Юркин хуторок

  

Источник: Л. Чарская. Полное собрание сочинений. Издательство сестричества во имя святителя Игнатия Ставропольского, М.: 2006.

   Сканирование, распознавание, вычитка - Глюк Файнридера

ГЛАВА 1

Семейство Волгиных. Странная встреча. Мая. Еще неожиданность

  
   - Динь! Динь! Динь! Динь! - бойко заливается-звенит колокольчик. - Топ! Топ! Топ! Топ! - выстукивают по пыльной, неровной дороге копыта лошадей.
   - Тпрууу! - выкрикивает рослый кучер, важно восседающий на козлах, и тройка останавливается у крыльца господского дома.
   Два кудрявых черноглазых мальчугана поспешно выскочили из экипажа, за ними выпрыгнул третий, рыженький и бледнолицый, с крошечным личиком фарфоровой куколки. Следом за детьми из коляски легко спустился еще не старый, но с заметной проседью, господин. Он помог выйти толстой маленькой женщине в чепчике на голове и в клетчатом платке на плечах и высокой, тоненькой и бледной девочке лет двенадцати на вид, с белокурыми, отливающими золотом кудрями и кротким, миловидным личиком, напоминающим прекрасные лица ангелов, изображаемых на картинах.
   Навстречу вновь прибывшим из дома выбежал приказчик - он же и управляющий усадьбой, - седой старик Андрон, и с низкими поклонами приветствовал господ.
   - Милости просим! Милости просим! Пожалуйте, ваше превосходительство! Барышня! Господа молодые! Заждались вас. Заждались. С приездом! Наконец-то пожаловали! - говорил он, ласково кивая и улыбаясь приезжим.
   - Здравствуй, Андронушка! Здравствуй! - ласково отвечал старику седой господин, которого звали Юрием Денисовичем Волгиным и который был отцом двух черноглазых мальчиков - Сережи и Юрки, рыженького Бобки и белокурой Лидочки, похожей на ангела. - Ну, веди нас в дом, показывай новое хозяйство. Да прикажи, голубчик, самовар поставить: с дороги и закусить не мешает, и чайку напиться.
   - Как же, как же, ваше превосходительство! - засуетился Андрон. - Все сделано. Пожалуйте в столовую.
   И он торопливо зашагал впереди господ, указывая им дорогу.
   Они миновали ряд комнат, маленьких, уютных, уставленных простой, но изящной мебелью. Дети с любопытством разглядывали все, что попадалось им на пути. Одна только бледная белокурая девочка шла, ни на что не глядя, под руку с отцом и, казалось, не обращала внимания на окружающую ее обстановку. Зато мальчики шумно восторгались всем, что попадалось им по пути. Все казалось им так ново, интересно и мило.
   - Ах, папа! - кричал старший, Сережа, тормоша отца. - Как нам будет весело жить в этом маленьком хуторском домике! Это далеко не то, что на даче. И какой ты милый, папа, что купил этот хуторок.
   - Мы превесело проведем в нем это лето, - вторил ему Юрик и взглянул на отца огненным взглядом своих больших выразительных глаз.
   Несмотря на то, что Юрик был на год моложе Сережи, он казался много сильнее и как будто даже старше брата.
   - Да, да! Какой ты умник, папочка, что купил хуторок! - подтвердил и маленький семилетний Бобка, общий баловень и любимец в семье.
   - А ты, моя неулыба-царевна, довольна ли? - обратился Юрий Денисович к старшей дочери, которую с заботливой нежностью вел под руку, как больную.
   - О папочка, все, что ты делаешь, так хорошо! - произнесла она с чувством и крепко пожала руку отца.
   Не совсем довольна была только полная особа в клетчатом платке - нянюшка Ирина Степановна, вынянчившая всех четверых детей Волгиных.
   - Хорошо-то, хорошо, - ворчливо произнесла она, - да только была радость - в этакую глушь забираться! Тут и человеческого жилья-то, поди, на несколько верст нет. Охота тоже чуть ли не в самом лесу законопатиться! И провизии тут не доищешься. И разносчики не ходят.
   - А как же, няня, мы мимо деревни ехали? - вмешался Сережа. - Там людей много! А провизии, папа говорил, и на хуторе довольно.
   - Да деревня-то не близко вовсе: версты две будет, - поправил брата Юрик.
   - А я рад, что мы забрались в такую глушь, право; по крайней мере я отдохну за лето, да и вы окрепнете на чистом деревенском воздухе, - вставил свое мнение отец.
   - И славно же проведем мы это лето! - весело вскричал Юрик, самый проказливый и шаловливый из всех детей Волгиных. - Я уж видел по пути, что тут всего вдоволь, чего только душа ни пожелает: лес, река, поле... И в лесу эта усадьба, о которой ты говорил, папа... князя этого...
   - Да, усадьба и охотничий домик. Как-нибудь мы осмотримся. А пока, друзья мои, советую вам покушать как следует с дороги... Андрон Савельич об нас уже позаботился. И чай готов... Нянюшка, - прибавил Юрий Денисович, обращаясь к Ирине Степановне, - налейте-ка чаю детворе да и меня не забудьте.
   Дети не заставили отца повторять приглашение и с большим аппетитом принялись за еду. Старик Андрон, стоя у притолоки, рассказывал Волгину про хозяйственные дела на хуторе. Хутор был куплен Юрием Денисовичем этою весною в одном из прелестных уголков России, и он впервые с семьей приехал сюда провести лето и отдохнуть на деревенском просторе.
  

* * *

  
   После чая мальчики поспешили на двор - осматривать хозяйство вместе с отцом и Андроном. Нянюшка, что-то ворча себе под нос (она была недовольна решением господ провести лето на хуторе, где, по ее мнению, особенно трудно уследить за буйной детворой), принялась хлопотать по устройству комнат совместно с двумя прислугами, приехавшими на хутор еще накануне.
   Бледная белокурая Лидочка осталась одна в столовой. Она медленными глотками допила свой чай и осталась сидеть за столом.
   - Не желаешь ли, дорогая, пока пройти в сад? - предложил вдруг вошедший в комнату отец.
   - Хорошо, папа, - ответила девочка и, тихо встав из-за стола, оперлась на подставленную ей отцом руку и вышла вместе с ним из комнаты, осторожно ступая, точно боясь новой, незнакомой ей обстановки.
   Медленно пройдя ряд комнат, они вышли на балкон и спустились в сад.
   Это был роскошный старый сад с вековыми деревьями, громадными дубами и кленами и белоснежными березками, покрытыми сплошною шапкой зеленой листвы. Лидочка, под руку с отцом, шла так же медленно и осторожно по длинной и прямой, как стрела, аллее. Солнце золотило ее белокурую головку и ласкало бледное личико своими прощальными лучами. Когда они дошли до конца аллеи, отец подвел девочку к скамейке и сказал:
   - Ты, наверно, устала, дорогая? Посиди здесь на скамейке, отдохни. Я пойду распорядиться по хозяйству, а к тебе пошлю няню.
   Лидочка послушно опустилась на скамью и осталась сидеть, прислушиваясь к удаляющимся шагам отца.
   Вдруг она вздрогнула и насторожилась. В кустах послышался легкий шорох и задавленный смех.
   - Кто тут? - испуганно воскликнула Лидочка и протянула вперед руки как бы для защиты.
   - Это я! - послышался чей-то звонкий, серебристый смех, похожий на колокольчик.
   - Кто - ты? - тем же пугливо-вопрошающим голосом спросила Лидочка.
   - Я - майская фея! Или ты не видишь меня?
   И из кустов шиповника выскочила маленькая странная фигурка и подбежала к Лидочке.
   Это была девочка лет десяти-одиннадцати на вид, с лукавым, подвижным и смеющимся личиком, черненькая, с длинными толстыми косами до пят, вся с головы до ног украшенная цветами, в венке из душистых ландышей на черненькой головке.
   - Майская фея? - произнесла бледная девочка. - Но разве существуют на свете феи? Феи бывают только в сказках.
   - Должно быть, существуют, если я говорю тебе, что я - фея, - с тем же серебристым смехом отвечало странное существо. - Взгляни на меня: разве ты не видишь, до чего я похожа на фею?
   - Нет, не вижу! - произнесла бледная девочка и кроткое лицо ее подернулось печалью.
   - Не видишь? Почему? - удивилась в свою очередь странная фигурка, называвшая себя феей.
   - Да потому, что я... слепая, - тихо прозвучало в ответ, и белокурая девочка низко опустила свою золотистую головку.
   - Слепая! - удивленно протянуло странное существо. - Слепая! Вот никогда бы не подумала этого... Значит, ты не видишь ни голубого неба, ни золотого солнца?
   - Нет!
   - Ни цветов, ни деревьев, ни птичек?..
   - Нет, нет! - было ответом.
   - И меня не видишь?
   - Нет, я слепая; мои глаза, как мертвые, - уныло произнесла Лидочка. - Но кто же ты на самом деле? Ведь я знаю, что феи не существуют... Ты должна мне сказать, кто ты?
   - Ха, ха, ха! - со звонким смехом, похожим на звук серебряного колокольчика, произнесла странная девочка, - какая ты недоверчивая! Я уже сказала тебе, что я фея - фея и есть. Мне жаль, что ты слепая, потому что, во-первых, ты такая хорошенькая и сама очень похожа на фею, а во-вторых, потому что ты не видишь меня и не можешь удостовериться в том, что я действительно фея!.. Слышишь? Меня зовут. Это кличут меня такие же маленькие феи, как и я, чтобы справлять наш майский праздник в лунном свете. Жаль, что ты не фея и не можешь участвовать в этом празднике. Прощай, прощай! Пора! Солнце уже заходит.
   - Как же зовут тебя? Скажи мне, по крайней мере! - произнесла слепая Лидочка, живо заинтересованная своей странной собеседницей.
   - Мая! Фея Мая, - прозвучал в ответ серебристый голосок. - А тебя?
   - Меня зовут Лидочка, - произнесла слепая.
   - Ну, прощай, Лидочка! Не забывай фею Маю! - произнес тот же серебристый голосок, и странное маленькое существо с веселым смехом исчезло в густо разросшихся кустах шиповника.
   В ту же минуту по аллее послышались шаги. Это явилась няня за Лидочкой. Держа под руку няню, Лидочка тем же медленным, рассчитанным шагом повернула к дому и пошла своей осторожной походкой, какой обыкновенно ходят только слепые.
   - Кто она - эта странная маленькая Мая? - рассуждала по дороге девочка. - И откуда взялась она? Надо будет узнать, нет ли у приказчика Андрона или у кучера родственницы, какой-нибудь щалуньи-девочки, которая подшутила над нею, Лидочкой, назвавшись феей. - Что она не фея, это Лидочка отлично знала. Отец Лиды постоянно занимался со своей слепой дочерью, со слов знакомя ее с разными науками, поэтому Лидочка была достаточно образованна, чтобы не поверить в существование фей и всего сверхъестественного на белом свете. Но кто же, однако, эта девочка?
  

* * *

  
   В то время как слепая Лидочка неожиданно встретила странное маленькое существо, назвавшее себя феей Маей, ее три брата успели обежать скотный двор, заглянуть в хлев к коровам и свинке, помещавшейся по соседству в обществе своих двенадцати поросят, розовых и нежных, еще не обросших щетиной. Мальчики приходили в восторг решительно от всего: им нравились и поросята, и Буренка, доверчиво бравшая хлеб из рук, и красноносый индюк, важно разгуливающий по двору, и семейство цыплят, следовавшее с пронзительным писком за своей матерью-хохлаткой. Но больше всего возбудили их любопытство конюшни. Кроме тройки вороных, там еще стояли четыре верховые лошадки и четыре рабочие. Особенно привлекал внимание детей один гнедой верховой конек. Коня звали Востряк, и он как нельзя более оправдывал это прозвище: он поминутно вертел головою, махал хвостом и ржал так, точно хотел этим ржанием по-своему, по-лошадиному, приветствовать своих новых господ.
   Из конюшни дети побежали на задний двор, где находилась голубятня, помещавшаяся как раз над домиком скотницы Аксиньи.
   - Можно посмотреть голубей? - обратился вежливо Сережа к краснощекой и толстой хозяйке избушки, входя к ней в горницу по шатким ступеням крылечка.
   - Пожалуйста, молодые господа, пожалуйте! - проговорила Аксинья, низко кланяясь барчукам. - Митька, а Митька, - закричала она резким, пронзительным голосом, - и где ж это ты запропастился? Сведи господ на голубятню. Слышишь, что ль?
   Но невидимый Митька не откликнулся на призыв Аксиньи, и мальчикам пришлось подниматься одним по узкой и скользкой лесенке в мезонин домика.
   - Да где же голуби? Их нет! - разочарованно протянул Сережа, заглянув в темный мезонинчик под крышей.
   - Нет голубей, - в тон ему грустно протянул Бобка.
   - Стойте, а это что? - произнес шепотом Юрик.
   Его зоркие глаза отыскали в углу небольшое гнездышко, свитое под балкой, и в нем четырех еще не оперившихся птенчиков-голубков, пищавших на разные голоса.
   - Ах, прелесть! - вскричал, всплеснув ручонками, Бобка. - Возьмем их к себе в детскую непременно.
   - И будем их кормить молоком, - подхватил Сережа.
   - И глуп же ты, Сережа! - насмешливо произнес Юрик. - А еще старшим называешься. Ну где же это видано, чтобы голуби, как котята, молоко пили?
   Сережа сконфузился.
   - Возьмем их с собою! - тянул Бобка и протягивал ручонки к гнездышку.
   - Оставь, я сам! - оттолкнув его, проговорил своим резким голосом Юрик, и бросившись ничком на ворох соломы, он в свою очередь потянулся рукою за гнездом.
   Тут произошло нечто совсем неожиданное. Ворох соломы зашевелился, словно живой, под Юриком, и из-под него высунулась белобрысая головенка с потешными пышными вихрами и маленьким носом, торчавшим на детской грязной рожице в виде пуговицы.
   - Не трожь голубей, тебе говорят! - произнес вихрастый мальчик. - Голуби мои, и худо тебе будет, коли что ежели...
   - Вот тебе раз! - протянул изумленный Юрик, в то время как Бобка со страхом попятился к двери. - Вы из каких же будете, господин хороший, и чего же вы бранитесь, с позволения сказать?
   Вихры отчаянно зашевелились, и нос-пуговица окончательно вылез из-под соломы. Обладатель этого носа оказался небольшим пузатым босым человечком в грязной, заплатанной в нескольких местах рубашонке. У него было какое-то задорное и в то же время недоумевающее выражение лица.
   - Кто ты такой? - спросил Юрик, удивленно глядя на этого курносого и вихрастого мальчугана.
   - Кто? Я-то? - переспросил мальчуган.
   - Ты-то!
   - Я-то - Митька! А вот ты-то кто будешь? - произнес далеко не миролюбивым тоном курносый человечек.
   - А я - Юрик, - отвечал маленький барчук, с трудом удерживаясь от смеха при виде этой забавно воинственной рожицы. - А это Сережа, - указал он на старшего брата, - а этот - Бобка, - протянул он палец в направлении рыженького мальчика, забившегося от страха в уголок.
   - Бобка... имя-то словно собачье! - протянул с глупой усмешкой пузатенький Митька и вдруг снова неожиданно рассердился: - А пошто вы, ровно воры, в мою голубятню забрались?
   - А пошто ты, как разбойник, в соломе спрятался? - передразнивая его, спросил Юрик.
   - Боялся я! Тетка Аксинья меня била, шибко била... Велела коров пасти, а я убег.
   - Зачем же ты убег? - спросил Юрик.
   - А тебе што за дело?
   И Митька воинственно выпрямился и даже сжал в кулаки свои грязные ручонки. Но как раз в эту минуту раздался пронзительный крик внизу:
   - Митька-а! Митька-а! Куда ты провалился?
   - Ахти, беда мне! - вскричал Митька и снова нырнул в солому. - Прибьет она меня, прибьет беспричинно. У нее первое дело - за вихры таскать.
   - А ты не бойся. Мы тебя не дадим в обиду, - успокоил его Юрик.
   - Это кто? Ты-то?
   - Да хоть бы и я!
   - Во! Так она на тебя и посмотрит.
   - Батюшки! Да она сюда идет, - прошептал испуганно Сережа.
   - Беда, беда! - вскричал Митька и с головой ушел в свою солому.
   Действительно, ступени скрипели под тяжестью Аксиньи, и не успели мальчики переглянуться между собою, как ее тучная фигура показалась на пороге мезонина.
   - Ну, полюбовались на голубков, барчата! -произнесла она вкрадчивыми певучим голосом, каким обыкновенно говорят простолюдинки, когда желают показаться ласковыми и добрыми. - Голубки-то улетели.
   - Да, - произнес лукаво Юрик, искоса поглядывая на чуть шевелившуюся в углу кучу соломы, - и Митька ваш улетел вместе с ними.
   - Митька? Да нешто вы его знаете?
   И, не дожидаясь ответа, Аксинья стала жаловаться на Митьку: и лентяй-то он, и грубиян, и разбойник, совсем он от рук отбился и сладу с ним никакого...
   А курносая рожица в это время выглядывала из своего убежища под соломой и корчила такие уморительные гримасы, что три мальчика едва могли удержаться от смеха.
   - Митька ваш племянник? - спросил Юрик толстую Аксинью.
   - И-и... какой он мне племянник, детушки! Просто он сирота бездомная, и приняла я его к себе по своей доброте, а он, заместо того чтобы помочь мне в чем по хозяйству, только проказничает. Невмоготу мне с ним!
   И, говоря это, толстая Аксинья, раньше чем кто-либо из детей мог предвидеть это, тяжело уселась на кучу соломы, под которой притаился злополучный Митька. Уселась и тотчас же вскочила на ноги как ужаленная. Глаза ее, выпученные и испуганные, стали совсем круглые от страха, рот широко раскрылся.
   - Разбойники! - завопила на весь двор и даже на весь хутор Аксинья. - Разбойники, режут! Караул! - и со всех ног бросилась вон из мезонина, оставив в голубятне трех громко хохочущих мальчуганов.
   - Ну, таперича держись! - вскричал, вылезая из своей соломенной засады, Митька. - Коли узнает, што это я ее испужал - прибьет меня... как Бог свят - прибьет!
   И прежде чем мальчуганы успели опомниться, он кубарем слетел с лестницы, и через минуту его потешную маленькую фигурку можно было видеть бегущею по полю от хутора к лесу.
   Мальчики перестали смеяться и искренно пожалели сироту-Митьку, которому, должно быть, несладко жилось у его сердитой названой тетки. Потом они занялись птенчиками. Они решили оставить маленьких голубков в голубятне и навещать их как можно чаще, а заодно навещать и Митьку, успевшего сильно заинтересовать детей Волгиных.
  

ГЛАВА 2

Старший лесничий и его внучка. Юркино слово. В лесу. Митькины страхи. Снова фея Мая

  
   На балконе небольшого лесного домика сидит старый седой господин в темном халате и круглой шапочке на голове. Старик весь погрузился в чтение газеты. А кругом него глухо шепчут старые ели, стройные березки и трепещущие осины... Солнце настойчиво проникает сквозь кружево листвы и нежными лучами ласкает старика. В этом густом, вечно что-то шепчущем лесу так хорошо и уютно! И маленький лесной дом кажется какой-то хорошенькой игрушкой среди громадного старого леса, в его густой, непроходимой чаще. А на опушке этого леса стоит большой княжеский дом. Его почти не видно сквозь стволы часто разросшихся деревьев, и он стоит одинокий, уже чуточку развалившийся, точно безмолвный сторож старого леса.
   Старик сложил газету и задумался. Мало-помалу сон подкрался к нему, и он забылся дремотой, уронил голову на грудь.
   Но недолго пришлось спать обитателю лесного домика. Невдалеке, в чаще молодого ельника, послышалась звонкая песенка:
  

Я эльфа лесная,

Я чащи дитя,

Веселая Мая,

Малюточка я!

  
   И большой лист влажного от росы папоротника упал на колени спящего.
   Старик открыл глаза и улыбнулся.
   - Это ты, Мая? Ты, моя плутовка?
   Маленькие елочки быстро раздвинулись под чьей-то рукой, и то же странное кудрявое и смеющееся существо, появление которого так удивило Лидочку Волгину в саду на хуторе, с хохотом выскочило из чащи ельника и повисло на груди старика.
   - Мая! Шалунья дорогая! Маленькая фея! Что скажешь новенького?
   - Твоя фея, дедушка, - зазвучал голосок девочки, - принесла тебе ворох новостей, и нехороших новостей, дедушка! - добавила она, надув свои губки.
   - Какие же новости принесла ты мне, дитя?
   - "Они" приехали, дедушка!
   - Ты была на хуторе, Мая?
   - Увы! Да, дедушка! Я была на нашем хуторке, который теперь стал не наш. Ах, дедушка! - всплеснув руками, произнесла девочка. - Зачем они приехали! И зачем князь продал наш хуторок?
   - Мая, Мая, разве хутор этот был наш когда-нибудь?
   - Ах, все равно, ты управлял им, дедушка, и я его считала как бы своим. А теперь туда приехали чужие дети. Они бегают по нашему саду, рвут цветы, которые посадил ты, дедушка. Ездят на наших лошадях, кормят голубков, моих голубков, которых я так любила кормить...
   - Ты познакомилась с ними, Мая?
   - Нет, я не хочу с ними знакомиться. Они злые, гадкие дети! Они живут на нашем хуторе я их терпеть не могу за это!
   - Мая! Мая! Стыдись!
   - Я видела, впрочем, одну больную девочку в саду. Она - слепая и, кажется, приняла меня за фею...
   - И ты можешь не любить слепую, обиженную судьбою девочку? Да разве у моей феи Май такое недоброе сердечко? - с укором спросил свою любимицу дед.
   - Ах, дедушка! - смущенно произнесла она и скрыла покрасневшее личико на груди старого деда.
   Мая не солгала Лидочке Волгиной, сказав, что ее зовут феей Маей.
   Когда маленькая сиротка - внучка старого лесничего и управляющего бывшего княжеского хутора, приобретенного теперь Волгиным была совсем крошкой, она не могла выговаривать своего имени "Маня" и называла себя Мая. Потом, когда девочка подросла, это имя так и осталось за нею.
   Мая Лер неспроста называла себя феей. Когда звонкий, серебристый голосок девочки раздавался в чаще леса, ее дедушка, Дмитрий Иванович Лер, княжеский управляющий, говорил своему старому слуге Антону: "Точно маленькая фея поет в лесу". И дедушка и Антон с тех пор и прозвали Маю феей.
   Маленькая Мая, как только начинала помнить себя, жила на хуторе у дедушки до тех пор, пока князь не продал хутора и не перевел Дмитрия Ивановича в лесной домик, назначив его управляющим своих лесных поместий. Мая, всей душой любившая хутор, была в отчаянии. Как и многие маленькие дети, она перенесла свой гнев на совершенно неповинных людей: на нового помещика Волгина, купившего их хутор, и на его детей.
   Особенно Мая невзлюбила ребятишек Волгиных, занявших, как ей казалось, ее место на хуторе. Эти дети казались ей настоящими виновниками ее несчастия.
   Но когда она встретила сегодня в саду бледную слепую девочку, сердечко Май забило тревогу. Ей было жаль несчастной слепой и в то же время она не хотела признаться в этом дедушке. Но Мая знала, что, помимо слепой дочери, у Волгина было еще три мальчика, и на них-то преимущественно она и перенесла свой гнев.
   - Гадкие мальчишки! - ворчала про себя девочка. - Терпеть их не могу!
   Дедушка не останавливал своей внучки. Он знал, что, когда на Маю нападали минуты каприза, лучше было оставлять ее в покое.
   И Мая расположилась было как следует покапризничать, но внезапное появление на балконе Митьки разом прервало ее настроение.
   - Ну что? - так и бросилась она ему навстречу.
   - Што-што?
   - Да как у вас?
   - Дерется!
   - Кто дерется?
   - Да тетка Аксинья дерется!
   - Ах, ты все про свое... Ну что, приехали?
   - Известно, приехали!
   - Много их?
   - Не считал. А видать - много. Перво-наперво барин, потом мальчонков трое. Шустрые! На голубятню забрались. Меня в соломе отыскали. Я в солому схоронился, а она за вихры меня.
   - Кто она? Голубятня?
   - Не. Тетка Аксинья меня за вихры. Я оттелева шасть - и сюды. Уж я бег, бег, бег и к тебе сюды прибег.
   - Слушай, Митька, знают они, что у моего дедушки есть внучка? - делая таинственную рожицу, спросила Мая.
   - Не... откедова им знать-то?..
   - Ну так ты ничего не говори про меня. Слышишь?
   - Ладно!
   - Уж очень мне над ними хочется потешиться. Дедушка, можно? - в одну минуту вспрыгивая на колени деда, спросила Мая.
   - Только помни, стрекоза, шалить можно, но чтобы злых шуток не было.
   - Не будет, деда, не будет! Только, откровенно говоря, я их терпеть не могу!
   - Ай-ай-ай, Мая! Чем же виноваты дети, да чем же виноват и сам Волгин, что князь продал им свой хутор? Ведь не им бы продал, так другие бы купили, рассуди-ка сама, моя умница!
   Но умница не хотела принять совета дедушки. Ей было не до рассуждений. Схватив Митьку за руку, она бегом сбежала с ним с балкона, и скоро ее звонкий голосок, распевающий веселую песенку, донесся до слуха деда:
  

Я эльфа лесная,

Я чащи дитя,

Веселая Мая,

Малюточка я!

  

* * *

  
   Прошла неделя со дня приезда семейства Волгиных на хутор. Эта неделя показалась детям каким-то сплошным и радостным сном. С каждым днем они находили все новые и новые прелести в своей деревенской жизни.
   Даже бледная слепая Лидочка - и та чувствовала себя гораздо лучше, нежели в городе или на даче. Целыми днями просиживала она в саду, греясь на солнышке, вдыхая аромат цветов, росших в изобилии на клумбах и куртинах, и прислушиваясь к пению птичек. Она смутно желала снова услышать серебристый голосок и звонкий смех странной девочки, называвшей себя феей. Но девочка не появлялась больше, и маленькая слепая потеряла всякую надежду увидеть ее.
   Сергей, Юрик и Бобка гораздо веселее, нежели их сестра, проводили время.
   Они сдружились с Митькой, купались, играли вместе и сообща занимались голубями. Митька пришелся им по вкусу. Это был расторопный и ловкий малый, хотя немного глуповатый, но глупость Митьки скорее смешила, нежели сердила их. А наигравшись вдоволь за день с барчатами, под вечер Митька бежал в лесной дом с целым запасом новостей для Май.
   Мая и Митька до приезда Волгиных постоянно играли вместе, живя по соседству друг с другом, и умненькая Мая сумела подчинить себе простоватого Митьку и заставлять его все делать по-своему.
   И теперь Митька исполнял все желания своей бывшей госпожи.
   - А вы не видели княжеского дома? Хотите его осмотреть со мною? - предложил как-то Юрий Денисович мальчикам.
   - Ах, да! Вот славно! Непременно возьми нас с собой, папа! - закричали дети, прыгая и тормоша отца во все стороны.
   - Ну вот и отлично, - весело проговорил Юрий Денисович, - мне княжеский лесничий прислал любезное предложение осмотреть большой дом. Завтра и отправимся туда.
   - Ну, и отправляйтесь с Богом, а мы хоть с Лидочкой отдохнем как следует без наших головорезов! - обрадовалась нянюшка, которой порядочно-таки надоели шум и беготня трех мальчуганов.
   - А сейчас мы в лес пойдем! Можно нам в лес, папа? - вскричал Юрик.
   - Поздно в лес идти, тем более что я не могу сопровождать вас сегодня: мне надо еще проверить хозяйские книги. А одних вас страшно пустить, - ответил отец.
   - Ах нет, совсем не страшно, папочка, с нами пойдет Митька. Он всякий уголок в лесу знает! - приставал к отцу Юрик.
   - Ну, если знает - идите с Богом! Только смотрите,. к ужину назад, - предупредил детей Юрий Денисович. - Ты, Сергей, старший и возьми на себя ответственность за братьев. Смотрите, будьте на опушке, а в лес не углубляйтесь... чтобы я был спокоен.
   - Будь покоен, папа, я тебе даю слово, что мы дальше опушки не пойдем и к ужину будем дома! - серьезным тоном, как взрослый, произнес Юрик.
   - Ну, Юрка, смотри, - улыбнулся Волгин, - не давши слова, крепись, а давши - держись.
   - Буду держаться, папочка, - весело вскричал Юрка и быстро скомандовал (Юрка всегда любил командовать): - Ну, стройся! Оборот налево, шагом марш!
   И вся команда, состоящая из четверых мальчуганов, с босоногим Митькой во главе, зашагала к лесу.
  

* * *

  
   На опушке леса было хорошо и прохладно. Мальчики с наслаждением принялись прыгать и играть под тенью громадных елей и густолиственных берез. Митька ловил Бобку, Бобка улепетывал от Митьки, поминутно радостно взвизгивая. Юрка и Сережа влезали на деревья и оттуда любовались видом старого княжеского дома, который находился в версте от опушки и казался огненным в вечернем освещении заходящего солнца.
   Но Бобка был еще слишком мал, чтобы находить прелесть в красоте природы, а Митька был слишком глуп для этого, и потому они продолжали бегать и возиться на опушке. И вдруг, догоняя Митьку, Бобка увидел прелестный беленький цветочек, росший в стороне от опушки.
   В одну минуту мальчик был подле цветка и сорвал его. Но тут на пути Бобке показался другой цветочек, еще лучше прежнего, и Бобка во всю прыть бросился к нему; за ним помчался Митька, сверкая своими грязными пятками.
   - Борис! - крикнул Юрик, взгромоздившийся было на высокую ель. - Не смей убегать от опушки! Или ты забыл, что сказал папа?
   Бобка вовсе и не думал забывать того, что говорил папа, но белые цветочки были слишком заманчивы, чтобы он мог удержаться от соблазна их сорвать и составить из них хорошенький букетик, и к тому же с ним был Митька, а с Митькой Бобка ничуть не боялся заблудиться.
   Перебегая от цветка к цветку, оба мальчика незаметно углубились в чащу леса и наконец очутились среди высоких исполинов-елей, протягивающих к ним свои мохнатые ветки.
   - Мы не заблудимся, Митька? - тревожно обратился Бобка к своему новому приятелю.
   - Во! Што мне, впервые, што ли? Я весь этот лес вдоль и поперек знаю! - хвастливо проговорил Митька. - Вот только разве, когда "он" загудит, тогда уж больно страшно!
   - Кто "он"? - спросил шепотом Бобка, и глаза у него расширились и стали круглыми от страха.
   - Да "он" - леший. Во страху-то бывает, как он гудеть зачнет на весь лес!
   - А папа и Лидочка говорят, что леших не бывает на свете, - произнес храбро Бобка.
   - Во! - по своему обыкновению произнес Митька. - И русалок, скажешь, не бывает, и домового?
   - Нет, не бывает. И папа, и Лидочка говорят, что не бывает.
   - Глупы, оттого и говорят. А кто, как не "он", в лесу гудит? А иной раз наши бабы за хворостом пойдут в лес зимою, а "он": гу-гу-гу-гу - так и зайдется.
   - Так это ветер, - нерешительно произнес Бобка, невольно поддаваясь уверенному тону Митьки.
   - Во, ветер! Сам-то ты ветер! Такой большой вырос, а про лешего не знаешь. И чему только эти господа детей своих учат! - и Митька, возмущенный невежеством барчонка, даже сплюнул в сторону.
   - Глупости ты говоришь! Никаких леших нет! Врешь ты все! - с дрожью в голосе произнес Бобка.
   - Ан есть!
   - Нет! Нет! Нет!
   - Есть! Есть! Есть!
   - Ну, коли есть, так я с тобой и разговаривать не стану! - рассердился Бобка.
   - Эва, напугал! А я тебя одного в лесу кину, коли што. Тебя и съест леший.
   - Не смеешь! - вскричал Бобка, и даже слезы навернулись на его синие глазки.
   - Не смею? Я-то? А вот увидишь!
   И прежде чем Бобка мог произнести хотя одно слово, Митька со всех ног кинулся бежать от него, и через минуту-другую его маленькая фигурка исчезла в чаще деревьев.
   - Митька! Митька! Гадкий! Злой! Противный! - кричал Бобка. - Вернись! Я папе пожалуюсь. Тебе достанется, Митька!
   Но Митьки и след простыл. Тогда, испуганный своим одиночеством в лесу, Бобка стал звать братьев плаксивым голосом:
   - Юрик! Сережа! Сережа! Подите сюда!
   Но - увы! - никто не откликался. Должно быть, мальчик, незаметно переходя от цветка к цветку, слишком далеко отошел от опушки.
   Солнце между тем уже село. Его прощальные лучи потухли за верхушками мохнатых елей. Легкий, прохладный ветерок подул с севера. В лесу стало холоднее и темнее.
   Бобка начал трусить. Он пошел наугад по вьющейся тропинке; потом сперва повернул налево, затем направо и зашел, наконец, в такую чащу, из которой, казалось, никуда нельзя было выбраться. Тут Бобка бросился на траву и горько заплакал.
  

* * *

  
   Долго лежал и плакал Бобка на зеленом мху. Ему было и жутко, и холодно, и хотелось кушать. Ему вспомнились те вкусные вещи, которые няня заказывала кухарке Матрене к сегодняшнему вечеру. Особенно ярко представлялась та вкусная булка, которую испекла сегодня Матрена и которую подадут к чаю. Булка так живо представлялась его воображению, что Бобку неудержимо потянуло домой, за чайный стол. Он утер слезы, вскочил с травы и пошел назад, с трудом отыскивая в траве следы своих крошечных ножонок.
   - Гадкий Митька! - ворчал сердито мальчик. - Если б не он, я бы не заблудился... И что подумают папа, Лидочка, Юрка, особенно Юрка, который поручился за нас папе! И потом, как найдет он, Бобка, дорогу домой? А в лесу вечером, должно быть, жутко! Может быть, даже волки бродят и... и... леший! Митька говорит, что лешие существуют. Правда, папа и Лидочка умнее Митьки, но, может быть, папа, боясь испугать его, Бобку, говорит, что нет леших, а Лидочка - слепая, если и встретит лешего, то все равно не увидит его.
   А он есть... должен быть. Он берет непослушных детей и ест их. Митька же говорит, что ест...
   - Гу-гу-гу! - пронеслось в эту минуту по лесу.
   - Ай-ай-ай! - закричал не своим голосом Бобка и даже от страха присел на землю.
   - Гу-гу-гу! - снова загудело кругом.
   Это зашумел неожиданно поднявшийся ветер.
   Бобке стало еще страшнее и неприятнее от этого заунывного гуденья. Он почти бегом побежал по тропинке и вдруг разом остановился, пораженный неожиданностью. Где-то близко, совсем близко от него, послышалось пение, похожее на звон серебряного колокольчика. Прелестный мелодичный голосок, выходивший из лесной чащи, пел:
  

Я эльфа лесная,

Я чащи дитя,

Веселая Мая,

Малюточка я!

   - Кто это? - громко крикнул испуганный Бобка и так и впился в кусты своими испуганными глазенками.
   В то же мгновение пение прекратилось, и знакомая уже нам Мая - обитательница лесного домика - вынырнула из чащи.
   В прелестной смеющейся черноглазой девочке не было ничего страшного, и Бобка отважно зашагал ей навстречу.
   - Кто ты? - спросила в свою очередь девочка изумленного мальчугана.
   - Я - Бобка! - отвечал тот.
   - Ха-ха-ха! - расхохоталась своим звонким смехом Мая. - Или ты думаешь, что лесная фея знает, кто такой Бобка?
   - Разве ты фея?
   - Конечно! Раз ты меня встретил в лесу - значит, я лесная фея.
   - А я думал, что ты просто заблудившаяся девочка, - проговорил Бобка. - Но раз ты фея, то ты все можешь сделать. Видишь ли, я потерял дорогу к опушке...
   - Разве ты заблудился?
   - Да. Я пошел с Митькой... но ты не знаешь Митьки - Аксиньиного приемыша... так вот, я с ним, с Сережей и Юркой пошел в лес и...
   - Довольно! - прервала его странная девочка, - ты и твои братья пошли в лес... А слепая Лидочка осталась дома с нянюшкой... Юрик и Сережа влезли на дерево, а ты с Митькой убежал рвать цветы, потом ты поссорился с Митькой. Он говорил, что леший существует, а ты спорил, что нет. Митька разозлился и убежал, бросив тебя одного...
   - Ай-ай ай! Как ты все это знаешь? Или ты в самом деле фея?
   - А ты думал - нет? Я еще больше знаю. Завтра вы все пойдете осматривать княжеский дом с вашим папой, правда?
   - Правда! - произнес все более и более изумлявшийся Бобка.
   - Вот видишь! - торжествуя, проговорила девочка. - Я все знаю, потому что я - фея! А хочешь увидеть меня там?
   - Хочу!
   - Но только, чур, никому об этом ни слова! Я хочу показаться лишь одному тебе. Твои братья - большие, шумливые мальчики, а лесные феи не любят шума. И я не люблю шалунов. Ты мне нравишься, и я охотно поиграла бы с тобою, но в лесу уже начинает смеркаться. Слышишь детские голоса? Это ищут тебя твои братья! Смотри, ни слова не говори о том, что ты меня видел. А то я рассержусь, а феи становятся опасными, когда сердятся. Завтра ты войди один, непременно один, слышишь? - в портретную, что находится в мезонине княжеского дома, и там ты увидишь не меня, а мой портрет или картину, на которой я буду изображена. Понял?
   - А разве с фей рисуют портреты? - недоумевающе спросил Бобка.
   - Значит, рисуют... Много будешь знать - скоро состаришься! - сердито оборвала мальчугана строгая фея. - Ну, прощай же, и никому ни слова о нашей встрече. Слышишь? - тебя зовут. - И она снова исчезла в чаще ельника.
   - Бобка! Бобка! Барчук! Где вы? - раздавалось на разные голоса по лесу.
   И вскоре Бобка был окружен приказчиком Андроном, кучером Степаном, Сережей и Юриком.
   - Ну, и испугали же вы нас, барчук, - говорил сердитым голосом приказчик. - Барин весь дом вверх дном поставили, вас искавши. А барышня так беспокоились, что ей даже нехорошо сделалось, и в постельку уложить пришлось. Как старшие барчата пришли одни к ужину и сказали, что вы потерялись в лесу, так они как заплачут, так-то горько да жалобно. Даже и меня, глядя на них, слеза прошибла.
   - Что же это? Да разве я... - начал было оправдываться Бобка.
   - Молчи уж! - сердито прикрикнул на него Юрик. - Наделал суматоху, а потом и плачется, как девчонка... Видеть тебя не могу, убирайся!
   И он сердито оттолкнул от себя действительно всхлипывавшего Бобку.
   - И от меня уйди! - вторил Юрику и Сережа, из-за тебя только папа на нас рассердился, негодный мальчишка!
   Бобка был сконфужен.
   Но слезы его и смущение к

Категория: Книги | Добавил: Ash (12.11.2012)
Просмотров: 782 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа