ть по двум.
-А второй кто?- смутился Клинков.
-Ты.
-Я? Что за вздор. Наоборот, мы теперь будем богаты и заживем хорошо.
-Мы? Нет, это ты. Ты будешь богат и, конечно, имеешь полное право жить хорошо.
-Вздорвздор. Мы не расстанемся,- растерянно бормотал Клинков, пытаясь обнять и поцеловать ледяного Подходцева.
Подходцев вернул ему поцелуй, но продолжал тем же решительным тоном:
-Видишь ли: это совершится чисто автоматически, как нож гильотины отделяет голову от плеч... Тебе, конечно, не будет смысла жить со мной в этом полутемном, гробового вида номере. Мне никак нельзя поселиться в одном из твоих палаццо...
-Почему?!!- зарычал бледный от злости Клинков.
-Зачем объяснять, когда ты сам понимаешь. Я тебе напомню один штрих, один пустяк: помнишь, когда я был женат, имел квартиру с портьерами, сверкающими салфетками и лопаточками для свежей икры, а вы пришли с Громовым ко мне, с подведенными животами, стыдящиеся своего голодного вида и брюк с бахромой... Что удержало вас от откровенного разговора со мной? Почему вы стали хвастаться роскошной сытой жизнью?! Ага?
Подходцев с видом смертельно усталого человека бросился в кресло, вытянул ноги и, освещенный светом камина, заговорил, полузакрыв глаза:
-Дело в том, дорогие мои, что мы все трое горды, как знатные, но нищие испанцы. И все у нас идет хорошо, пока, мы в одинаковом положении и состоянии...
-Я не гордый,- пробормотал Клинков.
-Ты?! Я ведь знаю, что ты мог бы получать от отца солидное содержание, и ты не взял у него ни копейки только потому, что он был сух с тобой!! Разве это не гордость? Почему я разошелся со своей женой? Из гордости! Почему Громов не разойдется со своей женой? Из гордости!! Нет, хлопчики, наше преступное сообщество расшаталось вконец, я это чувствую. Не надо закрывать глаза! Первый удар нанесла своей нежной, но жестокой рукой высокочтимая Евдокия Антоновна, второй - эта противоестественная помесь лисицы и очковой змеи, это доверенное лицо, этот погубитель Клинкова, чтоб его там у телефона убило током высокого напряжения!
-Хотите, я спущу его с лестницы и откажусь от наследства?- донесся из дальнего угла голос притихшего Клинкова.
-Э, нет, братку. Этого уж я не позволю. Дружба хороша, когда она - вольное лесное растение, а не оранжерейная штучка, выращенная искусством опытного садовника. Мы расходимся - я люблю иногда взглянуть в глаза старухеправде - над нами сейчас разразилась гроза с ливнем, грянул гром... и... и долго мы не обсушимся!
-Летние грозы коротки,- с усилием выдавил из судорожно сжавшегося горла Громов.
-Возможно. Жена твоя может разлюбить тебя или, наконец, не дай ей Бог этого, умереть. Клинков - любитель женского пола - может спустить все свои капиталы на какоенибудь алчное, розовогубое, золотоволосое существо, а я...
-Ты? Что же ты? Почему ты остановился?
-Я буду ждать вас, детки. Только и всего. Профессия незатруднительная, но отнимающая много времени. Правду ведь сказать, я вас очень любил. У Клинкова были женщины. У Громова - поэзия и высокие искусства, а я - прозаический земной человек, в любой момент мог променять и то и другое на любого из вас.
-Я сейчас заплачу,- простонал Клинков из дальнего угла.
-При водянке головы жидкость, переполняющая мозг, иногда течет из глаз,- сказал не совсем уверенным от тайного волнения голосом Громов.
-Что ж ты, голубчик,- упрекнул Клинков.- Стал уже на своих бросаться?.. Все равно, как бы ты меня ни оскорблял, я тебя люблю.
-Ах, не говори так жалостно! Господи! И что мы за несчастные такие... Я торопился к вам, хотел поздравить тебя с днем ангела...
-Да разве я именинник?- удивился Клинков.
-Еще бы. Всюду флаги. Фонари, торжественное шествие по городу алкоголиков и дегенератов. А что же это твой рыжий купидон не идет?! Не убило ли его, в самом деле, у телефона электричеством?
-Придет. А он довольно препротивный, братцы. Хорошо бы ему учинить какуюнибудь гадость.
Подходцев встал с кресла, потянулся и, сбросив свой оцепенелый вид, засмеялся.
-Я знаю, что мы ему сделаем! Клинков! Достань из твоего чемодана пару атласных дамских туфель. Не красней, пожалуйста. Я знаю, что ты уже целый год прячешь эту реликвию, стащенную у нашей "женщины, найденной на площадке". Не стыдись, дружище. Это доказывает нежность твоей натуры. Есть туфли? Давай! Громов! снимай ботинки... Давай! Поскорее, детки. Заливай камин водой, туши электричество. Есть? Выставляй туфли и ботинки за дверь... Есть?!! Тссс... Он, кажется, возвращается. Прячься за ширму, голубчики!
Раздался тихий смех, легкая суетня, и все стихло. По коридору послышались шаги. Ктото остановился у дверей номера; потоптался нерешительно и дернул за ручку двери. Лисья физиономия, освещенная светом из коридора, просунулась в номер...
-Пардон, извините... Здесь живет господин Клинков?
Клинков поднес свою руку к губам и стал ожесточенно целовать ее.
Лисья физиономия спряталась; наступило на несколько секунд молчание. В коридоре, за притворенной дверью, доверенный переминался с ноги на ногу и вздыхал сокрушенно и недоуменно...
Снова приотворилась дверь, и просунулся лисий нос.
-Пардон, здесь господин Клинков живет?
Подходцев закрыл себе рот подушкой и взвизгнул тонким пронзительным голосом:
-Ах, мужчина! Нельзя... Я раздета. Что вам нужно?!
А густой голос Клинкова прорычал:
-Что за мерзавцы шатаются, спать не дают! Вот встану, дам по затылку...
Дверь захлопнулась. Послышались быстрые удаляющиеся шаги.
Все трое вскочили с кровати и подкрались к дверям.
-Ушел?
-Нет, кажется, возвращается. Опять шаги. Тссс! В соседний номер постучали.
-Кто там?- донесся изза стены голос.
-Можно?
-Войдите.
Хлопнула дверь, в соседнем номере послышался разговор, сначала тихий, потом громче, потом все это перешло в яростный крик:
-Вон, животное! Я тебе покажу, как шататься по чужим номерам! Еще стащишь чтонибудь! Коридорный! Дай ему по шее!!
Снова послышался топот бегущих ног, и на минуту - тишина.
-К швейцару пошел,- сказал Подходцев.- Зажигайте электричество! Полный свет! Убирайте ботинки! По местам, господа!.. Тсс! Идут.
Простуженный голос швейцара хрипел:
-Я же вам почеловечески докладываю, что господин Клинков живут в 49м.
-Да нет же! Там какието женские ботинки, ктото спит.
-Где ботинки? Снится вам? Светло у них, где ж тут ботинки? Никаких ботинков. Только зря от дел отрывают, ейБогу.
Клинков встал, отворил дверь и спросил с самым невинным лицом:
-Что за шум? В чем дело, господа?
Ошеломленный доверенный протер глаза и неуверенно спросил:
-Я сейчас стучал к вам, господа?
-Нет, что вы, зачем же? Ничего подобного. Мы сидим втроем, ждем вас. Никто не стучал. Вы, вероятно, не в тот этаж попали. А что? Случилось чтонибудь?
-Ничего, ничего... Гм! Вот ваши пятьсот рублей, я сам съездил за ними. А мне уж разрешите откланяться. До завтра.
-Откланивайтесь, это можно.
Клинков вернулся и, потрясая деньгами, воскликнул:
-Ловко сработано!
А Подходцев печально закончил:
-Тем более что это, кажется, последняя наша работа.
-Почему?
-Ах, Господи!.. Погляди: ты небрежно держишь в руках пятьсот рублей, и это только одна тысячная твоих денег!! С этого момента мы тщательно разгорожены: женатый человек, миллионер и бобыльпрощелыга...
-Пить!- простонал пересохшими губами Громов, хватаясь за голову.
Глава 21.
Подходцев уезжает совсем
Если бы ктонибудь вошел в комнату с закрытыми глазами - он был бы уверен, что Подходцев горячо убеждает когото молчаливого, мрачного, сидящего с сомкнутыми устами и не произносящего ни одного слова в ответ на горячие монологи Подходцева. А если бы вошедший открыл глаза, он заметил бы странное явление: в комнате никого, кроме Подходцева, не было.
В противоположность своим привычкам Подходцев не лежал на диване, а крупно шагал по комнате и говорил, ероша и без того растрепанные волосы:
-Собственно, в чем дело?.. Ну, сошлись, ну, познакомились, привыкли друг к другу. Не вечно же это! Во всяком случае, я могу утешиться тем, что расстались мы по причинам, не лежащим в нас самих: откудато глупым порывом ветра нанесло стареющую самку, бросило под ноги слабохарактерному Громову, он споткнулся, упал... Откудато с неба свалились добряку Клинкову на голову большие деньги... Он их не искал, но раз они сами лезут в руки, имеет ли он право отказаться от них? Ни за что! Так чего же я, собственно говоря, хочу? Ничего я не хочу!! Пусть все оставят меня в покое, и все, все!!
Шагая по комнате, он беспрестанно натыкался на уложенный чемодан, злобно толкал его ногой и, как дикий зверь, шагал из угла в угол.
-Дело ясное: нельзя основывать свою жизнь только на дружбе. Что главное в жизни? Любовь к женщине, общественное положение, карьера... Все это стояло для меня на втором плане. Ну, вот это и неправильно. А теперь я одинок, свободен, широкая жизнь лежит передо мной. Собственно, чего я ною? Друзей мне не жалко: Клинков прекрасно устроился, Громов тоже, кажется, чувствует себя недурно, пригревшись у сытного домашнего очага... Кого же мне жалко? Себя! Собственно, почему?
На улице послышался звук автомобильного гудка и пыхтение. Прошла минута, и пыхтение послышалось уже на пороге комнаты, будто автомобиль взобрался по лестнице.
Пыхтел Клинков, отчасти от быстрых прыжков по лестнице, отчасти от важности.
-Получил твою записку,- сказал он, обнимая Подходцева.- Это правда, что ты уезжаешь? Куда, голубчик?
-Ко всем чертям,- сурово сказал Подходцев.- Скажи, пожалуйста, зачем ты приехал на автомобиле? Друга своего потопить хочешь?
-Что ты?! Почему?
-Да ежели хозяин моей комнаты увидит, что гости приезжают ко мне на автомобиле, ведь он вдвое будет драть за комнату?!
-Наоборот: он откроет тебе широкий кредит, а кредит, братец ты мой, двигатель торговли и коммерции.
Подходцев саркастически усмехнулся.
-Ты уже и это знаешь?.. Автомобиль собственный?
-Да. По случаю купил. Если ты хочешь, он в любую минуту в твоем распоряжении.
-Спасибо. Когда мне понадобится почистить брюки, я одолжу его у тебя.
-Как так?!
-Возьму немного бензина. Помоему, это единственный для меня способ пользоваться твоим автомобилем.
-Какой у тебя сердитый тон,- прошептал Клинков, отворачивая в сторону опечаленное лицо.- Ты как будто не тот.
-Ах, милый мой, надо же комунибудь делаться не тем. Вы оба остались теми... приходится мне меняться.
-Мы теперь оба больше тебя любим, чем ты нас,- с детской улыбкой сказал Клинков.- Мы как раз недавно вспоминали тебя с Громовым и нашли, что ты круто изменился. Ты как будто даже уклоняешься от встреч с нами...
-А что же мне делать?
-Что? А мы как раз проектировали с Громовым: я оставлю дома все свои деньги, Громов всю свою жену, забираем тебя и идем в наш старый притон "Золотой Якорь"; там принимаемся уничтожать шашлыки и знаменитый салат из помидоров. Вино, для экономии, захватим, как прежде, с собой из дому и будем пить, вынимая его тайком из кармана.
-Тссс, ребята! Искусственное удобрение! Это не то. Выпивая это контрабандное вино, ты не забудешь, конечно, о том, что можешь в любую минуту потребовать дюжину французского шампанского; Громов не забудет, что дома ему этот знаменитый салат приготовили бы во сто раз лучше. К чему же эта комедия?
-Подходцев! Как тяжело все то, что ты говоришь!..
-Даром ничто не дается,- усмехнулся Подходцев.
...Судьба
Жертв искупительных просит.
Чтоб одного возвеличить, она
Тысячи слабых уносит.
Ты возвеличенный. Я - слабый. Вот меня черти и уносят.
-Пусть они будут прокляты, эти самые мои деньжонки,- заскрежетал зубами Клинков.- Я их сожгу.
-Боже тебя сохрани! На всю жизнь будешь несчастным человеком. Истратить их планомерно - другое дело. Машина эта сколько стоит?
-Автомобиль? Семь тысяч.
-Ну вот,- утешил Подходцев.- Началото уж и положено. А там еще пойдет и пойдет...
-Ты куда едешь?
-В этот самый... как его... ну... в Харьков я еду.
-Зачем?
-А там этого... Взялся приводить в порядок библиотеку одного богатого чудака.
-У тебя деньги есть?- заботливо спросил Клинков.
-Немного есть. Рублей 25 могу одолжить, если тебе нужно.
-ЕйБогу, ты стал такой, что мне страшно и предложить тебе.
-А ты не предлагай,- ласково засмеялся Подходцев.- Вот и не будет страшно.
-Принимаешь?- раздался в передней голос Громова.- Ты прости, голубчик, я не один. Жена, узнав, что ты уезжаешь, захотела тоже с тобой проститься.
Действительно, за спиной Громова виднелась жена, прямая, как палка, строгая, с поджатыми губами.
-Ах, вы знаете, мосье Подходцев, я хоть и мало с вами знакома, но Вася вас так любит, так много говорит о вас, что я тоже как будто вас полюбила.
-А обо мне он разве не говорил?- ревниво спросил Клинков, выдвигаясь из глубины комнаты.
-Он говорил и о вас, но вы теперь такой богатый, важный. До вас и рукой не достанешь.
-Да,- сокрушенно сказал Подходцев.- Совсем человек возмечтал о себе. Я уж тут резонился с ним, уговаривал его не делать этого.
-Чего?- удивленно спросил Громов.
-Вбил человек себе в голову, что на автомобиле ездить не шикарно. Хочет купить слона и ездить на его спине по делам. В этакой расшитой золотом палатке. Я ему говорю: "С ума ты сошел, ведь народ будет сбегаться, полиция запретит". И слушать не хочет. У меня, говорит, есть связи с губернатором: устроюсь. Хоть бы вы его пожурили, Евдокия Антоновна!..
Евдокия Антоновна поглядела на Клинкова с немым изумлением.
-Серьезно, вы хотите это сделать, господин Клинков?
-Нет, он уже уговорил меня не делать этого. Мы покончили на паре верблюдов.
-Конечно,- деликатно промямлила Евдокия Антоновна,- не мое дело вмешиваться, но верблюды... тоже... это не то, не изящно. Что может быть лучше автомобиля?..
-Я люблю красочную жизнь,- серьезно сказал Клинков.- Думаю завести у себя негритянскую прислугу. В гостиной, в уголку, леопард на цепи, в другом - фонтан из старого хереса...
-Какой вы оригинал,- удивилась Евдокия Антоновна.
-Такие оригиналы носят рубашки с длинными рукавами и живут в изоляторе,- пожал плечами Громов.- Не говори глупостей, Клинков. Ты шутишь, а Евдокия Антоновна тебе верит.
Заметно было, что ему немного неловко за жену. Подходцев пришел на помощь.
-Так вот, значит, мы и расстанемся, господа...
-Ты надолго уезжаешь?
-Месяца на три.
-Тактак.
Громов и его жена сидели на стульях рядом, у стены, как бедные родственники, явившиеся с визитом.
Клинков приткнулся в напряженной позе на диване, мрачно поглядывая на Подходцева, а Подходцев попрежнему шагал из угла в угол.
Наступило тягостное молчание. Оно продолжалось минуты две, а казалось, как месяц.
-Что это мы,- неловко рассмеялся Клинков.- Будто на похоронах. Будем же разговаривать. Ну, что вы, Евдокия Антоновна, устроились с квартирой?
-Да, ничего себе. Папа нам нанял.
-Кланяйтесь от меня вашему батюшке,- нашелся Клинков.
-Спасибо. Он будет очень рад. Хотите, завтра к ним отправимся; мы с мужем собираемся.
-Завтра? Гм... Да я завтра занят. У меня один человек будет.
-Жалко. А то бы поехали.
-Да, жалко.
-Ты, Подходцев, напишешь мне?- спросил Громов, поглядывая на Подходцева робкими, молящими глазами.
-Обязательно. А как же?
Помолчали. Клинков сосредоточенно сосал папироску.
-А ты мой адрес знаешь?
-Нет,- рассеянно отвечал Подходцев.
-Так как же ты напишешь, если не знаешь адреса?
-Я марку наклею,- сказал Подходцев, упорно глядя в стену невидящими глазами.
-Что с тобой, братец?! Очнись.
-Да этого... Мне уже на вокзал ехать надо...
У всех вырвался вздох облегчения. Супруги Громовы задвигали стульями, сразу сделалось шумно.
-Я тебя подвезу на автомобиле,- сказал Клинков, обнимая Подходцева.
-Нет, зачем же? Мы тут простимся.
-Нетнет! Мы все вас поедем провожать,- сказала жена Громова, любезно щуря бесцветные глаза под рыжими бровями.- Нам так жалко, что вы уезжаете. Оставались бы, право, а? Иногда приходили бы к нам обедать, повеселились бы, поговорили...
-Нет, знаете,- повторил Подходцев с непроницаемым выражением лица.- Мне нужно. Я уж поеду.
Клинков схватил мощной рукой чемодан Подходцева и потащил его к выходу. Все двинулись за ним.
Громов на лестнице отстал немного, придержал Подходцева за рукав и шепнул ему:
-Ты плохо выглядишь, старина. Что с тобой?
-Мне было скучно без вас,- пробормотал Подходцев, похлопывая по колену коробкой со шляпой.
-Эх, миляга! Судя по сегодняшнему великосветскому разговору - оно и с нами не весело. Ты знаешь, почему я взял с собой жену?
-Ну?
-За себя боялся. Думал: буду один, плюну на все и удеру за тобой.
Подходцев промолчал, но про себя подумал: "Я бы на твоем месте этого не боялся, а именно так бы и сделал. Вот она и разница между нами".
-Подходцев! А ведь я чувствую, что ты мне не напишешь...
-Конечно, не напишу.
Громов сосредоточенно нахмурил брови:
-Почему?
-Разные интересы, голубчик, разные интересы... Ты знаешь, соловью в клетке опасно показывать свободного соловья на ветке. Затоскует и издохнет.
-Эй, вы там!- раздался снизу голос Клинкова.- Не заставляйте даму ждать! Неучтиво.
Клинков собственноручно заботливо укладывал чемодан на верх автомобиля. Покончив с этим, спустился вниз и расшаркался перед Подходцевым.
-Готово, ваше сиятельство. На чаек бы.
-Нана, голубчик. Старайся.
Подходцев вынул из кармана рубль и сунул его в руку Клинкова.
-Ого!- вскричал весело Клинков.- Давно я не зарабатывал своим трудом денег. Спрячу этот рубль для курьеза.
-Спрячь, спрячь,- странно улыбаясь, согласился Подходцев.
Клинков усадил всю компанию в автомобиль, причем Евдокию Антоновну постарался усадить так, чтобы на нее дуло из полуоткрытого окна (невинная месть за разбитую жизнь друга).
Поехали. Бедный Клинков все время смущался, не зная, какую принять позу, потому что Подходцев глядел на него во все глаза и, видимо, искренно потешался над напряженной фигурой друга.
-А знаешь, автомобиль очень идет тебе. Прямотаки к лицу. Мило, мило... Чрезвычайно мило! Только ты должен сидеть, откинув вот этак голову, а рукой в бок.
-В чей?- отшучивался с напряженным оживлением Клинков, но тайная печаль раздирала его сердце.
-Стоп! Приехали. Ну, тут я с вами, друзья, прощусь.
-Нини. Мы тебя проводим до вагона, усадим и...
-Ради Бога, не надо! Я избегаю трогательных сцен и сильных волнений... У меня слабое сердце. Одним словом, обнимите меня и прощайте. Весной, вероятно, свидимся.
Подходцев соскочил с автомобиля, бросил носильщику свой не особенно тяжелый чемодан, расшаркался перед Евдокией Антоновной, наскоро поцеловал раскисшего Клинкова и, вырвавшись из цепких объятий Громова, бросился в подъезд вокзала.
В полутьме Клинков и Громов даже не рассмотрели его лица. Автомобиль запыхтел, затарахтел и, сделав плавный поворот, умчался...
Глава 22.
Конец.
Пыль и паутина
-На какой поезд прикажете?- осведомился носильщик, дергая за рукав задумчивого Подходцева. Оба они стояли в вестибюле вокзала.
-На какой? Гм! Да ни на какой. Что, автомобиль уже уехал?
-Так точно.
-Ну, вот. На тебе... Гм...
Подходцев ощупал все свои карманы, набрал несколько медяков, сунул их в руку оторопевшего носильщика и, вскинув на плечо чемодан, быстрыми шагами вышел обратно на улицу.
-Оно бы, конечно, лучше на извозчике,- улыбаясь, пробормотал он.- Да это животное Клинков забрал последний рубль. А, впрочем, не суть важно: чемодан маленький, а я большой.
Был уже глубокий вечер. Пешеходы попадались редко, и поэтому почти никто не обращал внимания на широкоплечего молодца, размашисто шагавшего с чемоданом на спине.
Вот и его улица. Вот и дом.
Подходцев легко взбежал по лестнице, открыл в темноте свою дверь, бросил на кровать чемодан и, переведя дыхание, опустился в кресло...
В печке дрова еще не погасли. Тишина в квартире стояла мертвая, только изредка какоенибудь обгоревшее полено с тихим шуршанием обламывалось, сползая двумя половинками вниз.
Синие, желтые и красные огоньки прыгали, кривляясь и подмигивая...
Лицо Подходцева, освещенное красным светом, было сосредоточенноспокойно. Он медлительно вынул из кармана трубочку, набил ее табаком из старого потертого кисета, откинулся на спинку кресла, испустил глубокий вздох и пробормотал, закрыв глаза:
-Ну, что ж, ждать так ждать. Над нами не каплет... Будем ждать.
Засмеялся и умолк. Погрузился в неподвижность.
Вокруг все молчало. А в позе сидящего было столько спокойного терпения и уверенности в себе, что, казалось, этот человек способен просидеть так несколько лет, ожидая.
1917