Желиховская Вера Петровна - Над пучиной

лняли и голову ея и сердце; но если оно, порой, начинало биться тревожнѣй, - не опасен³я и не страхъ были тому причиной...

   Теперь всѣ они сидѣли рядомъ, на возвышен³и, образованномъ въ видѣ боковой скамьи, надъ колесомъ. Къ нимъ приблизились или, вѣрнѣе, притиснуты были двѣ дамы, съ дѣвочкой лѣтъ семи и маленьк³й гимназистикъ, который, оказалось, былъ затерянъ въ толпѣ своими заботливыми родителями и возвращался одинъ. Дамы сообщали всѣмъ и каждому, говоря то по- польски, то по-французски, что онѣ никогда еще не ѣздили по морю, что очень его боятся и ни за что бы не избрали такого пути, еслибъ была возможность возвратиться въ городъ по конкѣ. Но сколько онѣ ни старались попасть въ трамвай, это оказывалось невозможнымъ.

  - Mais c'est impossible! On se bat, se bouscule pour la konka?.. Тамъ просто драка и непремѣнно будутъ несчаст³я!..

  - А нельзя-ли тутъ присѣсть?.. Нѣтъ-ли здѣсь мѣстечка? - послышались голоса съ несомнѣнно еврейскимъ произношен³емъ.

   И два комерсанта, одинъ тощ³й, другой толстый, старались притиснуться на скамьи, плотно занятыя женщинами и дѣтьми.

  - Сюда нельзя! Сюда публику не пускаютъ! - протестовали моряки.

  - А какъ-же не пускаютъ? Здѣсь очень много

   народу.

  - Это все мои знакомые. Я ихъ сюда просилъ, а другимъ нельзя!.. Идите внизъ? - отозвался капитанъ.

  - А когда-же внизу нѣту мѣста?..

  - Да что съ этими нахалами церемонитесь, капитанъ? Прикажите ихъ внизъ головой отсюда спустить? - предложилъ Звенигородовъ.

  - Ахъ! Бога ради! - испуганно протестовала княжна.

  - Оставьте, Викторъ Наумовичъ! - остановилъ его князь.

   Капитанъ былъ слишкомъ занятъ своей обязанностью, чтобъ отвлекаться пустяками, и евреи все-жъ таки присѣли, чуть не на корточки, подъ самыми локтями рулеваго.

   Пароходъ заработалъ колесами усиленно, отчаливая, и мѣрно описывалъ полукругъ...

  - О! Que je crais un malheur!.. Какъ я боюсь! - снова заговорила дама полька на двухъ языкахъ разомъ. У меня предчувств³е, что съ нами случится несчаст³е!

  - Типунъ вамъ на языкъ! - безцеремонно буркнулъ на нее Звенигородовъ; но въ ту-же секунду онъ самъ прикусилъ свой языкъ.

   Подъ кормой парохода раздался громк³й трескъ и все, что было на немъ народу, покачнулось и вскрикнуло въ испугѣ:

  - Что это?.. Что случилось?.. - раздались отчаянные вопросы.

   Князь схватилъ дочь свою за руку. Арданинъ, забывшись, едва не сдѣлалъ того же.

   Пароходъ отчаянно вертѣлъ свои колеса, пѣнилъ воду, трещалъ, но не двигался съ мѣста. Возгласы, крики и смятен³е усилились.

  - О, Боже мой! Да что-жь это?.. - бормоталъ позеленѣвъ отъ ужаса Звенигородовъ. Подводный камень?.. Скала?!. Мы погибаемъ?..

   И растерянно поводя глазами, онъ вдругъ остановилъ ихъ на спасительномъ гуттаперчевомъ поясѣ, привязанномъ къ желѣзнымъ периламъ... Онъ ухватился за него обѣими руками.

   Между тѣмъ служащ³е и пароходная прислуга метались. Капитанъ въ первую минуту растерялся отъ неожиданности; потомъ, опомнившись, сталъ отдавать поспѣшно приказан³я внизъ, въ трубу, сообщавшуюся съ машиной, и въ рупоръ. Рулевой, остановивш³йся было въ недоумѣн³и, энергично заработалъ колесомъ, услыхавъ команду:

  - Задн³й ходъ!..

   Задн³й ходъ былъ данъ. Пароходъ нѣсколько секундъ напрасно перебиралъ колесами; наконецъ содрогнулся, двинулся и, раскачиваясь, только что было поплылъ, какъ снова - тр-рахъ!! Второй толчекъ и трескъ сильнѣе перваго...

   Все повалилось отъ сотрясен³я и одинъ отчаянный вопль раздался въ тиши чудесной ночи. Пронесся и затихъ... Настала минута страшной тишины.

   Все смолкло подъ гнетомъ ожидан³я, оледенившаго кровь во всѣхъ сердцахъ...

   Большинству этой нарядной, за минуту такъ безпечно веселой толпы, несомнѣнно, представилось, что насталъ часъ послѣдняго разсчета, что пароходъ идетъ ко дну... Въ виду залитаго праздничнымъ шумомъ и увеселительными огнями берега, въ нѣсколькихъ саженяхъ отъ веселившагося народа, подъ яркимъ свѣтомъ луны, обратившей морскую бездну въ кротко с³явшую гладь - это мгновен³е было вдвойнѣ ужасно!

   И вдругъ, какъ бы для большей еще торжественности, съ берега раздался, заливая собою весь праздничный шумъ и говоръ, величественный гимнъ военнаго оркестра: "Коль славенъ Нашъ Господъ въ С³онѣ"...

   Подъ чудные звуки вечерней молитвы, пароходъ, переполненный людьми, медленно накренялся...

   Тогда паника охватила всѣхъ. Все бросились, давя другъ друга, на противоположную сторону и раздались отчаянные вопли:

  - Помогите!.. Спасите!.. Тонемъ!.. Погибаемъ!..

  - Господа! Бога ради не волнуйтесь! Не бойтесь! - кричалъ сверху капитанъ. Ради Господа Бога и собственнаго вашего спасен³я, - стойте смирно!.. Ручаюсь вамъ, что все кончится благополучно, если вы будете спокойны.

   Слова его мало подѣйствовали, хотя ему усердно помогали сверху - Арданинъ, внизу - нѣсколько болѣе мужественныхъ, чѣмъ большинство, людей, увѣщая толпу, убѣждая ее, что теперь спасен³е болѣе всего зависитъ отъ ихъ спокойств³я и благоразум³я.

   Отчаянная свалка и крики нѣсколько поунялись, но многимъ женщинамъ сдѣлалось дурно и мног³е слабые духомъ, преимущественно дѣти, да пассажиры несомнѣннаго происхожден³я, какъ тѣ двое на рубкѣ, - тонк³й и толстый, продолжали голосить и причитывать себѣ и другимъ отходную... На двухъ этихъ евреевъ Арданинъ рѣшительно прикрикнулъ, грозя имъ, именемъ капитана, вышвырнуть ихъ за бортъ, если они не перестанутъ наводить ужасъ своими безтолковыми воплями. Они примолкли, дико озираясь и стуча зубами, какъ въ лихорадкѣ, вторя въ этомъ упражнен³и почтеннѣйшему Виктору Наумычу Звенигородову. Онъ, такъ энергично гнавш³й ихъ только что изъ своего благороднаго общества, теперь съ ними сравнялся, - даже перещеголялъ ихъ, потому что они еще не приступали къ раздѣван³ю, а онъ уже снялъ безъ церемон³и сюртукъ, нацѣпилъ на себя спасательный поясъ и въ эту минуту, стоя рядомъ съ княжной Ладомирской, былъ усиленно занятъ стаскиваньемъ съ себя сапоговъ...

   О! какъ охотно пугнулъ бы его Арданинъ, сильнѣй еще, чѣмъ сейчасъ припугнулъ трусовъ- евреевъ!.. Съ какимъ отвращен³емъ смотрѣлъ онъ на него и какъ оскорбительно было ему за Вѣру, когда онъ увидалъ гнѣвно-презрительный взглядъ, брошенный ею на человѣка, съ которымъ она только что была готова на вѣки соединить свою жизнь.

   Вдругъ блуждавш³е глаза Звенигородова встрѣтились съ удивленнымъ взглядомъ стараго князя.

  - Что-жъ это вы? - пробормоталъ онъ. Что-жъ вы стоите?.. Вонъ тамъ еще такой поясъ... Берите скорѣй, пока никто его не захватилъ.

   Презрѣн³е впервые осилило въ старомъ вельможѣ всѣ разсчеты. Онъ глянулъ свысока въ позеленѣвшее отъ ужаса, растерянное лицо Звенигородова и произнесъ:

  - Вы забываете, что кромѣ насъ здѣсь есть женщины и дѣти!

  - Что?!. Плевать мнѣ! Своя рубашка къ тѣлу ближе! - откровенно вырвалось у Звенигородова. Князь вспыхнулъ и отвернулся.

  - Напрасно хлопочете, г. Звенигородовъ! - презрительно сказалъ Арданинъ; эти спасательные снаряды, съ Бож³ей помощью, никому не понадобятся.

   Княжна взглянула было въ искаженное, пошлое болѣе чѣмъ когда-либо, лицо и тотчасъ же подняла глаза на Арданина. Она сама не замѣтила, какъ и когда оперлась на его руку, держась другою за руку отца.

   Возлѣ нихъ одна изъ полекъ бормотала молитвы. Другая обняла свою дѣвочку и страстно шептала:

  - Oh, mon enfant! Oh, Маг³е, ma chere petite!.. Вѣра принялась ее успокоивать.

   Между тѣмъ капитанъ въ свой рупоръ, а съ нимъ мног³е мужчины, сложивъ у рта руки трубою, во всю силу легкихъ кричали:

  - Пароходъ!!. Пароходъ!!! Сюда! Скорѣй!.. Наконецъ съ берега обратили вниман³е на происшеств³е. Подлетѣла большая лодка общества пароходства и матросы вмигъ вскарабкались на бортъ. Пароходъ накренился и осѣлъ уже такъ, что вода затопляла одну сторону палубы, но болѣе не погружался. Онъ очевидно застрялъ на подводной скалѣ, которая его поддерживала. Другой, гораздо больш³й пароходъ "Петръ Велик³й", шедш³й къ пристани Малаго Фонтана, свернулъ съ пути и сначала на всѣхъ парахъ, а потомъ осторожнѣй, изъ опасен³я подводныхъ камней, которыхъ у этого берега множество, приближался на выручку своего товарища "Дяди". Арданинъ шепнулъ княжнѣ:

  - Не трогайтесь съ мѣста. Тамъ, на палубѣ, долго будутъ возиться со сходнями, а я васъ мигомъ переведу съ колеса на колесо.

   "Петръ Велик³й" причалилъ къ самому борту и тутъ снова едва не случилось послѣдняго, самаго горшаго несчаст³я: публика такъ стремительно бросилась въ ту сторону, гдѣ клали мостки, что трескъ раздался снова и бѣдный "Дядя" сразу осунулся въ бокъ на полъ-аршина.

   Поднялись опять отчаянные крики. Толпа отбросилась отъ воды, рискуя себя погубить.

  - Смирно! - неистово рявкнулъ капитанъ. Еще шагъ не во-время - и всѣ ко дну пойдемъ!..

   Моряки съ обоихъ пароходовъ начали дружно работать, переводя людей по одиночкѣ, осторожно. Десятки лодокъ окружили пароходъ съ предложен³емъ услугъ; но едва нѣсколько человѣкъ покусились спрыгнуть въ нихъ, раздалась энергическая команда и всѣ лодки, кромѣ служебныхъ, были удалены. И хорошо это было сдѣлано, иначе со многими неминуемо произошли бы несчаст³я.

   Едва сошлись вмѣстѣ пароходныя колеса, Арданинъ, ожидавш³й этой минуты съ величайшимъ безпокойствомъ, схватилъ заранѣе приготовленный имъ канатъ и перебросилъ конецъ его на "Петра Великаго", крикнувъ туда, чтобъ его захватили. Одинъ изъ офицеровъ на вахтѣ тотчасъ понялъ его намѣрен³е и крѣпко натянулъ его, какъ перила. Между покачивавшимися слегка колесами перешагнуть было не трудно. Арданинъ вскочилъ на покатый бортъ и подавая свободную руку Вѣрѣ, прошепталъ:

  - Переходите! Держитесь за канатъ и Бога ради

   скорѣе!

  - Нѣтъ! Пожалуйста переведите прежде дѣтей, - отвѣчала ему княжна.

   И обратилась поспѣшно къ своимъ сосѣдкамъ:

  - Passez, madame! Faites vite, car la foule va se ruer tout-a-l'heure.

   Молодая женщина не заставила себѣ повторять приглашен³я. Схвативъ на руки свою дѣвочку, она, съ помощью Арданина, въ одну секунду очутилась на другомъ пароходѣ. За нею проскользнула ея подруга. Потомъ княжна взяла за плечи одинокаго маленькаго гимназиста и его перевела; а тогда уже сама вступила на шаткую покатость; одною рукой взявшись за руку Арданина, а другой крѣпко держась за отца, съ тѣмъ, чтобы онъ шелъ немедленно за нею... Но въ это мгновен³е кто-то прорвался между ними, оторвавъ Вѣру отъ князя и толкнувъ ее такъ, что она едва не упала въ воду.

   Это женихъ, ей избранный семьею, среди высматриван³й своихъ, какъ бы скорѣе очутиться въ безопасности, вдругъ разобралъ въ чемъ дѣло и, ничего передъ собой не видя, ни о комъ не помышляя кромѣ себя, ринулся къ спасительной переправѣ.

   Самъ Арданинъ едва устоялъ, такъ рванулъ онъ канатъ, спѣша спастись.

  - Негодяй! - громко послалъ ему вслѣдъ Юр³й Алексѣичъ, охвативъ сильной рукою зашатавшуюся княжну.

   Ладомирск³й еле сдержалъ еще сильнѣйшее восклицан³е, но поблѣднѣлъ и стиснулъ зубы до боли. Когда они очутились съ княжной на рубкѣ "Петра Великаго", Звенигородовъ уже сидѣлъ тамъ безъ сюртука, безъ сапогъ, и отдувался, все еще не совсѣмъ опомнившись отъ перепуга. Князь сжалъ крѣпко руку дочери и, не глядя на него, поспѣшно прошелъ съ нею на другую сторону.

  - Несчастный! Трусъ! - пробормоталъ онъ.

  - Каждый можетъ дать лишь то, что имѣетъ, папа! - иронически возразила ему Вѣра Аркадьевна.

   И она облокотилась на перила и смотрѣла, не спуская глазъ съ Арданина.

   Пока возлѣ него оставались женщины и дѣти, Юрiй Алексѣичъ не оставлялъ своего поста, держа. канатъ и помогая всѣмъ переходить; только когда. на этотъ путь набросились снизу мужчины, не нуждавшiеся въ его помощи, онъ бросилъ веревку, самъ перешагнувъ на колесо и рубку "Петра Великаго".

   Въ эту минуту раздался молящiй голосъ Звенигородова.

  - Арданинъ! Голубчикъ!.. Захвати тамъ мое платье!..

   Онъ теперь только замѣтилъ въ какомъ онъ отчаянномъ видѣ и сконфуженно снималъ съ себя, ни на что не нужный гуттаперчевый обручъ.

  

   Арданинъ сдѣлалъ видъ, что не слышитъ его оригинальной просьбы. Но Звенигородовъ ее повторилъ.

  - Можете сами обратно переправиться и розыскивать ихъ! - холодно отвѣчалъ онъ, проходя мимо.

   Негодован³е такъ сильно говорило въ Арданинѣ, что онъ даже не обратилъ вниман³я на безвыходносмѣшное положен³е милл³онера,

   возбуждавшее общ³я улыбки.

  - Какъ мнѣ благодарить васъ, господинъ Арданинъ? - встрѣтилъ его князь, протягивая ему руку.

  - А ужъ я и не пытаюсь! - сказала Вѣра. На роду видно мнѣ написано, Юр³й Алексѣичъ, всегда, отъ всякихъ бѣдъ и опасностей быть вами спасаемой и вамъ вѣки-вѣчные благодарной!

   И она ему протянула обѣ руки, не стѣсняясь присутств³емъ отца, забывъ всѣ правила, внушенныя ей миссъ Джервисъ и вслѣдствiе всего этого такъ глядя на Арданина, что князь только съ изумленiемъ посмотрѣлъ на обоихъ, но не сказалъ ни слова... На него вдругъ снизошло просвѣтлѣнiе!..

  - Ты еще не знаешь, папа. Я послѣ объясню тебѣ... Юрiй Алексѣичъ вѣдь ужъ не въ первый разъ спасаетъ мнѣ жизнь.

  - О! Вѣра Аркадьевна!.. Не грѣшно-ли вамъ смѣяться надо мною? - вскричалъ Арданинъ.

   Однако глаза молодой дѣвушки, ея восторженно - благодарный взглядъ, устремленный въ лицо его, далеко не оправдывали такого заключенiя.

   Она склонилась надъ бортомъ и прошептала:

  - Развѣ вы сами не знаете, что три раза спасли меня?.. И не только отъ смерти спасли, а отъ нравственной, вѣчной гибели!.. О! Я не могу вспомнить безъ ужаса, какой позоръ, какое несчастiе я чуть было сама не приняла на себя!.. Всей жизни моей не хватитъ, Юрiй Алексѣичъ, на благодарность вамъ!

   Тогда Арданинъ, тоже приклонился къ периламъ, рядомъ съ нею и, разомъ рѣшившись, проговорилъ, съ сильно забившимся и замиравшимъ сердцемъ:

  - Всей жизни вашей! А что еслибы я не на шутку попросилъ васъ ее навсегда мнѣ вѣрить?..

   Суета на обоихъ пароходахъ, крики и шумъ пересадки заглушали голоса ихъ, такъ что даже сосѣдъ ихъ, князь, не слыхалъ о чемъ они говорили, склонившись другъ къ другу. Но въ книгѣ судебъ было положено, что эта ночная, полная происшествiй прогулка, будетъ имѣть рѣшительныя послѣдствiя въ жизни княжны Вѣры Ладомирской.

   О, эгоизмъ любви и счастiя! Имъ даже не приходило болѣе въ голову поинтересоваться судьбой остальныхъ пассажировъ. Они не слышали и не видали ничего, кромѣ себя и другъ друга. Цѣлый новый мiръ зарождался въ сердцахъ ихъ, переполнялъ радостью ихъ внутреннюю жизнь, такъ что внѣшнее все проходило, не возбуждая въ нихъ вниманья. Они не замѣтили, какъ пролетѣло время, такое долгое для другихъ, пока всѣхъ пассажировъ перевели и размѣстили на "Петрѣ Великомъ" и какъ онъ пустился съ ними въ путь. Новая, доселѣ имъ невѣдомая, бившая въ нихъ ключомъ, счастливая жизнь охватывала ихъ и уносила за собою въ невѣдомое будущее гораздо скорѣе, чѣмъ летѣлъ пароходъ. И это волшебное будущее имъ казалось несравненно-свѣтлѣе с³явшей дали, въ которую уносилъ ихъ тезка великаго царя-матроса, спасш³й отъ гибели всѣхъ пассажировъ съ бѣднаго маленькаго, раненнаго "Дяди".

   На пристани, въ Одессѣ, передъ ними вдругъ выросъ Звенигородовъ. Онъ былъ въ чужомъ пальто и въ чужихъ сапогахъ, пр³обрѣтенныхъ за больш³я деньга, у кого-то изъ прислуги или пассажировъ-евреевъ, всегда готовыхъ на спекуляц³и.

   Очень сконфуженно объяснилъ онъ имъ причину своего отсутств³я и выразилъ надежду, что ему будетъ дозволено довезти князя и княжну обратно, въ дожидавшей его коляскѣ.

   Но Вѣра Аркадьевна не дала ему окончить. Она взяла отца рѣшительно подъ руку и высокомѣрно отвѣчала:

  - Нѣтъ, господинъ Звенигородовъ, не только отецъ мой и я болѣе никогда не желаемъ пользоваться вашими услугами, но мы васъ просимъ, даже, отнынѣ уволить насъ отъ вашего знакомства.

   И отвернувшись отъ пораженнаго какъ громомъ милл³онера, княжна Ладомирская обратилась къ ихъ другому спутнику.

  - А вы не откажетесь проводить насъ чрезъ бульваръ?.. Здѣсь вѣдь два шага до лѣстницы, не правда- ли?.. Надѣюсь, папа, что ты не устанешь?.. А васъ, Юр³й Алексѣичъ, я и не спрашиваю! Я увѣрена, что вы не утомитесь...

   Не за чѣмъ было и требовать этихъ словъ. Мудрено было ей утомить такой коротенькой прогулкой человѣка, только что предложившаго быть ея спутникомъ на всю жизнь...