Желиховская Вера Петровна - Над пучиной

Это что же значитъ? Инородное племя?.. - Развѣ одесситы-люди особой нац³ональности?..

  - Почти!.. Мы, извините за слово, - еслибъ тутъ ваша англичанка была, она сочла бы меня за зулуса! - Но я все-таки скажу мы, одесск³е люди, ни Богу свѣчка, ни чорту кочерга.

  - Вотъ удивительное дѣло!.. Почему-же?

  - Да такъ. Ужъ городъ нашъ такой, космополитный... Чисто русскихъ здѣсь мало. Прислушайтесь къ говору: какъ онъ испорченъ! По- русски говорятъ здѣсь хорошо только пр³ѣзж³е изъ Росс³и, которые еще не успѣли ободесситься. А здѣшн³е всѣ перемѣшались искони въ такую кашу, въ которой разобраться очень трудно.

  - Да какъ же такъ? Я не пойму!

  - Перероднились съ иностранцами. Русск³е переиностранились, а иностранцы - обрусѣли и обмалороссились. Изъ этого и выходитъ, что вы здѣсь найдете: итальянцевъ - съ русскими фамил³ями, а чистыхъ хохловъ - съ итальянскими; людей иностраннаго происхожден³я и даже подданства - руссофиловъ и хохломановъ и такъ далѣе... А что до нарѣч³й, симпат³й и всевозможныхъ нац³ональныхъ чертъ, то всѣ нац³и у насъ до такой степени перемѣшались, что вы никогда не узнаете ни по фамил³ямъ, ни по говору, кто говоритъ съ вами: русск³й, англичанинъ, французъ, нѣмецъ, хохолъ, славянинъ или даже грекъ, итальянецъ или какой нибудь восточный человѣкъ... Увѣряю васъ!..

  - Вы клевещете... Ужъ извините, но въ васъ нельзя сразу не узнать русскаго. И я увѣрена, что вы совсѣмъ, чисто русск³й!

  - Можетъ быть, но...

  - И фамил³я ваша тоже, навѣрное, русская.

  - Не ручайтесь!

  - Неужели нѣтъ?

  - Судите сами, но не забывайте, что хотя бы и такъ, вѣдь одна ласточка не дѣлаетъ весны!.. Напротивъ: исключен³я подтверждаютъ правила...

  - О!.. Не заговаривайте меня фразами! - засмѣялась княжна. Извольте каяться!

  - Я готовъ.

   Онъ всталъ и съ улыбкой и глубокимъ поклономъ назвалъ себя:

  - Вольно-практикующ³й художникъ Юр³й Арданинъ...

   Послѣдн³й слогъ фамил³и его былъ заглушенъ сильнымъ раскатомъ грома и ей послышался иначе. Она отвѣчала на поклонъ, но въ то же время подумала:

   "Юр³ардани?.. Какая странная, въ самомъ дѣлѣ, фамил³я!.. "

   И вдругъ ей, ни съ того ни съ сего, стало досадно. Она встала и, почти касаясь головою свода землянки, смотрѣла въ оконце, въ непроглядную мглу и непогоду. Онъ смотрѣлъ на нее сбоку...

   "Спрошу, куда ни шло!" - подумалъ онъ и рѣшился.

  - Смѣю-ли спросить, кому я имѣлъ честь представиться?..

   Ее это изумило. Зачѣмъ ему? "Вотъ еще! - внутренно возмутилась въ ней княжеская спѣсь. Стану я называть себя каждому встрѣчному проходимцу!.. Чтобъ еще разсказывалъ!"

  - Звенигородова! - выговорила она вдругъ, совершенно неожиданно для самой себя и тутъ же очень удивилась.

   "Господи! Зачѣмъ это я?.. Съ чего?.. И за что я его-то проходимцемъ называю?.. Какъ все это глупо!"

  - Звенигородова?.. - тоже неожиданно удивился ея собесѣдникъ. Не изъ сибирскихъ-ли? Не родственникъ-ли вамъ извѣстный Викторъ Наумовичъ?.. Этотъ милл³онеръ?

  - О, нѣтъ!.. - вся испуганно вспыхнувъ, отреклась Вѣра. А вы его знаете?

  - Какже! Имѣю честь состоять въ guasi пр³ятельскихъ отношен³яхъ. Встрѣтились за границей и онъ ко мнѣ возымѣлъ сердечное влечен³е. Скажите пожалуйста: онъ вамъ нисколько не родственникъ? Чужой совершенно?

  - О да!.. Совершенно.

  - И слава Богу!

  - Почему?

  - Да... ужъ очень онъ какой-то! - сказалъ онъ и засмѣялся; но вдругъ спохватился, усумнившись:

  - Однако, вы съ нимъ, кажется, знакомы?

  - Да... Немножко.

  - Извините! Я быть можетъ... Онъ запнулся.

  - О! Не стѣсняйтесь. Я сама о немъ невысокаго мнѣн³я.

   "Ахъ! Какъ досадно, что я вздумала назвать ему эту фамил³ю! - размышляла она. Вотъ грѣхъ попуталъ!.. Всякую другую онъ позабылъ бы скорѣе... А, впрочемъ, вѣдь мы навѣрное видимся въ первый и послѣдн³й разъ въ жизни... "

  - А вотъ, кажется, и свѣтлѣетъ!

  - Да, слава Богу!.. Авось можно будетъ поспѣть къ восьми-часовому поѣзду.

  - Послѣдн³й идетъ въ девять часовъ; навѣрное успѣете не къ тому, такъ къ другому. Но прежде вы мнѣ позволите сдѣлать рекогносцировку мѣстности?..

   Онъ вышелъ изъ коморки подъ сводъ пещеры. Градъ прошелъ и дождь унимался. Старухѣ удалось, наконецъ, отвести воду къ стоку, такъ что выйти оказалось возможнымъ.

  - Еще минутъ десять и можно будетъ рисккуть, - сказалъ онъ, обернувшись къ открытымъ дверямъ, къ которымъ она подошла. Но только дайте мнѣ время осмотрѣть путь.

  - Но зачѣмъ же я буду затруднять васъ?.. Мнѣ право совѣстно!

  - Какое-жъ затруднен³е? Помилуйте!.. Вѣдь надо же мнѣ для себя самого посмотрѣть. Если не собой, то своими красками и альбомомъ, я ни за что не рискну.

  - Жаль, что здѣсь темно, а на площадкѣ мокро!.. Я бы попросила вашего позволен³я, посмотрѣть рисунки. Я очень люблю живопись.

  - О! У меня только эскизы. А посмотрите лучше, какая передъ нами картина! Какой художникъ могъ бы изобразить что либо подобное!..

   Вѣтеръ уносилъ обрывки черныхъ тучъ на югъ. Изъ-за нихъ жемчужный шаръ луны безпрестанно выкатывался, мгновенно все освѣщалъ серебрянымъ с³яньемъ и снова скрывался, лишь озаряя края облаковъ лучезарной бахромою. За горой западъ очистился и, хотя солнце уже сѣло, зарево его горѣло еще ярко и, съ другой стороны, окрашивало небо и море золотисто- пурпурнымъ отсвѣтомъ, а чернымъ тучамъ, въ которыхъ по временамъ еще вспыхивали молн³и, придавало багровый, зловѣщ³й колоритъ. Море холодило плавными размахами, безъ пѣны, но все взбудораженное дождевою рябью, отливая всѣми Цвѣтами перламутра и золота, въ разнообраз³и этого фантастическаго освѣщен³я.

   Вызванная восторженнымъ восклицан³емъ своего новаго знакомца за порогъ, Вѣра остановилась, пораженная красотой и велич³емъ этого необыкновеннаго зрѣлища.

  - О! Боже мой!.. - тихо произнесла она, невольно сложивъ руки, какъ на молитву.

   Минута прошла въ безмолвномъ восторгѣ. Торжественность ея еще увеличивалась раскатами дальняго грома, гроза пронеслась, но уходя, еще издали напоминала свою силу.

   Косыя лин³и дождя, бороздивш³я пространство, рѣдѣли. Все просвѣтлѣло и притихало...

   Воцарялась чудная лѣтняя ночь, полная таинственныхъ силъ и звуковъ возрожден³я всей природы къ новой жизни, подавленной было ревомъ пролетѣвшей грозы.

   Вѣра все еще стояла забывшись, любуясь великими силами неба и моря, когда Арданинъ, побывавъ на своей недалекой рекогносцировкѣ, вернулся, съ выражен³емъ нѣдоумѣн³я на энергическомъ лицѣ и, переговоривъ шепотомъ съ хозяйкой, не слушая ея сѣтован³й и возгласовъ, обратился къ Вѣрѣ Аркадьевнѣ, говоря очень мягко, словно чувствовалъ себя виноватымъ.

  - Не тревожьтесь, прошу васъ! Я надѣюсь, что скоро поправлю дѣло. Представьте себѣ, что мы, въ настоящую минуту, совершенно отторгнуты отъ живаго м³ра... Между нами и имъ - пространство!

  - Какъ?.. Что вы говорите? - опомнилась княжна. Я васъ не понимаю!

  - Образовался обвалъ. Вотъ видите: слава Богу, что я не пустилъ васъ идти! Тропинка надъ обрывомъ и загораживавш³е ее камни, все осыпалось! Все смыто и съѣхало въ пропасть, будто не бывало.

  - Господи!.. Что же мы будемъ дѣлать? - въ ужасѣ вскричала молодая дѣвушка.

  - Бога ради не тревожьтесь! Почва здѣсь глинистая, рыхлая. Я увѣренъ, что прорублю новыя ступеньки менѣе чѣмъ въ полчаса. Вѣдь, всего какой нибудь аршинъ или два... На наше счаст³е, у старухи есть топоръ и кирка, - все что надо! Пожалуйста успокойтесь. Я вамъ ручаюсь, что вы, черезъ часъ, будете благополучно въ вагонѣ.

   Онъ оставилъ ее на террасѣ, а самъ исчезъ въ земляномъ корридорѣ, который велъ къ тропинкѣ. Тамъ, снявъ верхнее платье, онъ при свѣтѣ луны, энергически принялся за работу. Управляясь съ киркой и лопатой, словно настоящ³й землекопъ, онъ шагъ за шагомъ прорубалъ тропку въ почти отвѣсномъ обрывѣ. Благодаря глинистой, отсырѣвшей почвѣ, ему скоро удалось очистить достаточно мѣста, чтобы пройти.

   Маша, слѣдившая за его дѣломъ съ замиран³емъ сердца, каждую минуту являлась съ докладомъ къ барышнѣ, тревожно ждавшей исхода его. Вѣра Аркадьевна сидѣла на площадкѣ, глядя на с³явшее, усмиренное море и стараясь успокоить бурныя чувства великой тишиной, сходившей на всю природу. Все случившееся было такъ необычайно, что казалось ей сномъ или отрывкомъ изъ чуждой ей жизни. Какое счастье, что этотъ сильный, рѣшительный молодой человѣкъ былъ съ ними!.. Богъ знаетъ, какъ трагически окончился бы для нея этотъ день, еслибъ онъ не былъ по-близости и не пр³ютился тоже сюда... Какое странное знакомство!.. Еслибы не эта фамил³я, его можно бы счесть вполнѣ порядочнымъ человѣкомъ... То есть человѣкомъ ихъ круга! - мысленно поправила она самое себя. Какъ досадно, что она не можетъ отрѣшиться отъ такихъ предразсудковъ?.. Что за исключительность? За нетерпимость?.. Будто нельзя быть вполнѣ порядочнымъ человѣкомъ, не принадлежа, по рожден³ю, къ высшему обществу. Какой вздоръ!.. Хоть бы тотъ же князь Лоло - лучше со своими пустозвонными фразами, хвастовствомъ, да анекдотами о цыганкахъ! Или этотъ рыж³й дѣтина, именемъ котораго она воспользовалась, - Звенигородовъ. Онъ вѣдь тоже мѣтитъ во дворянство, больше: въ аристократы! Еще бы! Не шутка вѣдь состоять въ зван³и камеръ-юнкера!..

   Безспорно деньги его во дворянство вывели... А возможно ли быть вульгарнѣе его?

   И почему-то княжнѣ Ладомирской стало еще противнѣе воспоминан³е объ этомъ человѣкѣ, котораго ея семья ей прочила въ мужья.

   Вдругъ она вскочила съ мѣста въ тревогѣ, вспомнивъ, что назвалась его именемъ.

   "И зачѣмъ, зачѣмъ я сдѣлала эту глупость? Это надо исправить. Надо сказать ему, что это глупая шутка... "

   Свистъ локомотива прервалъ ея размышлен³я. "Это вѣрно послѣдн³й поѣздъ. Если онъ уйдетъ прежде, чѣмъ этотъ... Юр³ардани окончитъ путь - всякое сообщен³е прервется съ городомъ до утра... "

  - Маша! - позвала она испуганно - слышишь?.. Послѣдн³й поѣздъ идетъ!

  - Ничего-сь! - отвѣчала дѣвушка, тотчасъ появляясь изъ-за выступа почвы. - У нихъ сейчасъ готово!.. Так³я ступеньки сдѣлали, что лучше прежнихъ. Ну, ужъ и баринъ, молодецъ!.. Дай Богъ имъ здоровья! Что бы теперь мы сдѣлали безъ нихъ?

  - Да, Машенька! Ужъ правда, что попались бы мы съ тобой. Съ голоду, пожалуй, умерли бы, пока бы насъ увидали и вытащили изъ этой ямы. Да и старушка бѣдная! Какъ бы она вышла отсюда завтра утромъ?

  - Ужъ и то! Она ихъ такъ благодаритъ, просто руки цѣлуетъ... "Пропала бы моя головушка, говоритъ. Сколько лѣтъ безъ бѣды жила, а тутъ вдругъ такая напасть!.." А они, баринъ-то, смѣются, ее успокоиваютъ. "Я, говорятъ, завтра пришлю тебѣ настоящихъ рабочихъ, чтобы они тебѣ проложили прочную дорожку, отъ грѣха. Будь, говорятъ, спокойна!.." Славный баринъ такой! Веселый. И видать, что хоть умѣютъ топоромъ работать, а изъ хорошихъ господъ.

  - Ну еще бы! - съ улыбкой согласилась княжна.

   А сама подумала:

   "Юр³ардани!.. Что за несообразная фамил³я!.."

  - Это намъ съ тобой наука, Маша, впередъ не пускаться въ так³я прогулки однѣмъ... Слава Богу, что такъ вышло!.. Только бы на поѣздъ не опоздать.

  - Нѣту-съ! Вѣдь онъ это еще туда, - на Большой фонтанъ пошелъ. Пока назадъ вернется, ужъ мы тамъ будемъ.

   Будто въ подтвержден³е ея словъ, въ эту самую минуту въ нѣсколькихъ шагахъ, скрытый отъ нихъ горою, Арданинъ бросилъ топоръ и кирку, разъ и другой прошелся по вновь проложенному имъ пути и весело воскликнулъ:

  - Ну, бабуся! Давай мнѣ теперь скорѣе руки помыть и одѣться. Надо спѣшить, чтобы бѣдная барышня въ городъ не опоздала.

   Черезъ пять минутъ онъ возвѣстилъ Вѣрѣ Аркадьевнѣ, что все готово.

   Опасный переходъ надъ морскими пучинами совершился не безъ замиран³я сердца, но благополучно, при помощи двухъ сильныхъ молодыхъ рукъ, готовыхъ, при малѣйшемъ невѣрномъ шагѣ, удержать въ своихъ объят³яхъ княжну Ладомирскую... то есть М-Пе Звенигородову...

   Несмотря на рѣшимость княжны признаться Арданину въ своемъ обманѣ, она, еще нѣкоторое время, должна была носить въ его мысляхъ эту ненавистную ей фамил³ю. Точно также какъ самъ онъ, благодаря грому и своей шуткѣ по поводу "одесситства", долженъ былъ, въ ея воспоминан³и, пребывать полуиностранцемъ, съ странной кличкой Юр³ардани.

   Она, сама не зная почему, была увѣрена, что онъ тоже поѣдетъ въ городъ, что ей еще будетъ время повиниться въ своемъ прегрѣшен³и. Оказалось, что она ошиблась.

   Молодой человѣкъ довелъ ихъ какъ разъ вовремя; усадилъ въ вагонъ и почтительно раскланялся какъ разъ въ ту минуту, какъ раздался послѣдн³й свистокъ.

  - Какъ?.. А вы?.. Развѣ вы не поѣдете? - спросила она, удивленная.

  - Если вы прикажете васъ проводить!

  - Меня? О, нѣтъ!.. Благодарю васъ!.. Я ужъ и такъ не знаю, какъ васъ благодарить. Но я думала, что вы сами живете въ городѣ.

  - Нѣтъ. Пока я здѣсь на дачѣ... Поѣздъ двинулся.

  - Желаю вамъ счастливаго пути въ Одессу и дальше, куда бы вы ни отправлялись.

   Онъ стоялъ передъ ней улыбаясь, приподнявъ шляпу... Секунда нерѣшимости, и она протянула ему

   ру^ку.

  - Я никогда не забуду вашей услуги... Еще разъ благодарю васъ!

  - Не за что!.. Я тоже никогда не забуду нашей встрѣчи!

   Арданинъ соскочилъ со ступеньки вагона въ траву, и пока поѣздъ былъ въ виду, стоялъ съ непокрытой головою, весь освѣщенный луннымъ свѣтомъ, глядя вслѣдъ незнакомкѣ, такъ оригинально вырученной имъ изъ бѣды.

   "Хорошенькая дѣвушка!" - думалъ онъ, возвращаясь на свою дачу среди благоухан³я сирени, блеска росы и дружнаго с³янья неба, моря и земли.

   Ему долго не спалось въ эту бѣлую, чудную ночь.

   А ей?.. Ей тоже не скоро удалось заснуть. Пока пары уносили ее вдоль цвѣтущихъ аллей по блестѣвшимъ росою полямъ, чувства и мысли въ ней чередовались съ такой быстротою, били такимъ живымъ ключемъ, что она и не опомнилась, какъ пр³ѣхала въ городъ.

   Миссъ Джервисъ уже съ часъ какъ ожидала ее въ Лондонской гостиницѣ, въ недоумѣн³и и безпокойствѣ.

  - Сестра еще не пр³ѣхала? - было первымъ ея словомъ.

  - Нѣтъ, но вотъ телеграмма. Они выѣхали изъ деревни и завтра будетъ здѣсь... Но... что это?.. Какъ ужасно испорчено ваше платье!.. Вы гуляли подъ дождемъ?!.

   Англичанка смотрѣла въ ужасѣ, не вѣря своимъ глазамъ, на измятый, перепачканый глиной и грязью, туалетъ княжны Ладомирской.

   Она разсмѣялась.

  - О! Не обращайте вниман³я. Я отлично прогулялась и теперь засну на славу!

   И она прошла въ свой номеръ, приказавъ подать себѣ чашку чаю и больше себя не безпокоить.

  - Ничего не разсказывай никому! - приказала она Машѣ.

   Глаза ея, прекрасные темно-кар³е глаза, не нуждались въ этотъ вечеръ въ оживлен³и и блескѣ; а румянецъ, разлитый по обычно-блѣдному лицу, оживилъ его до красоты.

   Но она не тотчасъ легла, какъ сказала. Ужъ мѣсяцъ склонялся къ западу, алое зарево появилось на востокѣ и стаи бѣлыхъ чаекъ проснулись и летали надъ гладью морскою, ища въ ней утренней добычи, - а Вѣра все еще сидѣла у открытаго окна. Она смотрѣла на море, на поблѣднѣвш³е огни судовъ, на красную точку маяка, отражавшуюся восклицательнымъ знакомъ въ тихомъ, какъ зеркало, морѣ, и думала, припоминала и мечтала, то вздыхая, то улыбаясь своимъ воспоминаньямъ и мечтамъ.

   Занималось розовое утро, когда она закрыла наконецъ окно, опустила занавѣси и легла. Но и тутъ не сразу заснула: ей мѣшалъ щебетъ ласточекъ подъ окномъ, казалось ей; но главной помѣхой все же не былъ ли щебетъ ея собственныхъ мыслей, заключивш³йся ужъ въ полуснѣ, образомъ темноволосаго, стройнаго молодаго человѣка со шляпой, поднятой въ рукѣ, надъ головою, съ привѣтной улыбкой на красивомъ лицѣ, освѣщенномъ луннымъ с³яньемъ...

   "Юр³ардани! какъ жаль!" - вздохнула Вѣра. И воспоминан³е окончательно превратилось въ сонъ.

  

   Прошло болѣе четырехъ мѣсяцевъ. Пронеслось лѣто и подходила осень. Но на благословенномъ югѣ все еще стояли ясные лѣтн³е дни.

   Въ окрестностяхъ Одессы все уже не цвѣло вольнымъ, пышнымъ цвѣтомъ, какъ весною: придорожная зелень сильно поблекла отъ безжалостной пыли, но клумбы и гряды все еще благоухали и красовались на дачахъ и городъ еще былъ на половину пустъ.

   За то отели были переполнены. Пользовавш³еся морскимъ и лиманнымъ купаньемъ еще не разъѣхались, а виноградное леченье привлекло множество посѣтителей въ Крымъ, да къ тому же начинался обратный полетъ русскихъ золотокрылыхъ птицъ изъ-за границы, со всевозможныхъ водъ домой, на сѣверъ.

   Княжна Ладомирская тоже возвращалась изъ Карлсбада, и Тироля, и многихъ другихъ мѣстъ въ Одессу, гдѣ, на перепутьи, ее ожидали отецъ и зять ея, баронъ Крамфельдъ. Оба оттуда ѣхали въ Крымъ, гдѣ у барона была своя дача въ Ялтѣ. Они предполагали также осенью лечиться виноградомъ, живя вмѣстѣ, одной семьею, до самой зимы. Такъ Ладомирск³е и Крамфельдъ ежегодно заканчивали свои европейск³я странствован³я. И теперь княжна возвращалась со своей сестрой, Лид³ей Аркадьевной Крамфельдъ, ея дѣтьми, ихъ гувернаткой и своей собственной компаньонкой.

   Нельзя сказать, чтобъ пребыван³е за границей послужило къ особой пользѣ Вѣрѣ Аркадьевнѣ. Не то, чтобъ она была больна, но утомилась и наскучалась вдосталь. Знала она съ дѣтства всѣ закоулки Европы Да и услов³я жизни ея вообще, а пребыван³я въ семьѣ сестры, въ особенности, не были особенно легки и пр³ятны.

   Баронесса не отличалась ровностью характера. Частые недуги, матерьяльныя заботы, гораздо больш³я, чѣмъ она ожидала встрѣтить въ жизни, сдѣлали изъ Лид³и Аркадьевны раздражительную и довольно непр³ятную особу.

   Ко всѣмъ общимъ мелочамъ ихъ жизни, у Вѣры еще было свое, тяжелое горе. Она почти рѣшилась выйти замужъ за камеръ-юнкера Звенигородова, солиднаго капиталиста и свѣже-испеченнаго аристократа, крайне ей антипатичнаго... Что было дѣлать? Онъ сватался въ трет³й разъ. Отецъ писалъ отчаянныя письма: что онъ разоренъ, что ему придется закабалиться съ дочерью въ своемъ степномъ хуторѣ; что отнынѣ имъ предстоитъ такая ужасная жизнь, что онъ готовъ застрѣлиться, если Вѣрочка не поправитъ ихъ обстоятельствъ хорошей парт³ей... Хорошая, даже прекрасная парт³я для стараго князя олицетворялась въ лицѣ расплывшагося раньше времени, бѣлесоватаго и болѣе чѣмъ недалекаго избранника фортуны, въ представителѣ многихъ копей, пр³исковъ, заводовъ и фабрикъ, "милѣйшемъ Викторѣ Наумовичѣ"...

   Вѣра жалѣла своего безалабернаго, но добраго отца. Она очень хорошо знала, что дѣла ихъ дѣйствительно плохи и что ей самой немыслимо жить, какъ живутъ "тысячи другихъ", терпѣть недостатки, лишен³я. Она сокрушалась надъ своимъ тщеслав³емъ, мелочностью, непрактичностью!.. Она и рада была бы имѣть болѣе характера, болѣе умѣлости, да гдѣ-жъ ихъ было взять?..

   Ей, впрочемъ, казалось, что она не требуетъ отъ жизни многаго, что она легко могла-бы обойтись скромными средствами... Такъ тысячъ въ двадцать, тридцать годоваго дохода, - "le juste necessaire" ихъ среды... Но нуждаться, нѣтъ! Ужъ лучше все, только не постыдная нужда, долги, унижен³я!.. Нѣтъ!.. Отецъ ея правъ: она должна предпочесть Звенигородова!..

   Даже Звенигородова!

   Она вполнѣ вѣрила, что отецъ ея отчаивается за ея будущность больше, чѣмъ за свою разбитую старость... Но рѣшиться все же было трудно!..

   Сидя въ купе перваго класса, напротивъ спавшей сестры, княжна всю послѣднюю ночь подъ Одессой продумала объ этомъ.

   "Ужъ Богъ съ ней, съ любовью! съ мечтами о счаст³и, - не всѣмъ онѣ суждены!.. Живутъ люди и безъ нихъ. Лишь бы не чувствовать отвращен³я, выходя замужъ, не презирать своего мужа... Это было бы тяжело! Невыносимо тяжело"!..

   Разумѣется, былъ-бы случай выйти за человѣка порядочнаго, человѣка съ десятой долей состоян³я Звенигородова, она не задумалась бы отказать ему; да только не было такого случая!.. Никто не сватался за нее такой, да и ей самой никто не нравился... Да! Она таки просто какая-то безчувственная. Какъ же! Дожила чуть не до двадцати-трехъ лѣтъ и никогда не бывала влюблена. Вѣдь это удивительно! И даже никто ей не нравился... Вдругъ она вспомнила одно лицо и подумала, съ улыбкой: "Да, разъ, тогда... Только разъ въ жизни я нѣсколько дней продумала объ этомъ... встрѣчномъ! У него хорошее, симпатичное лицо!.." Вѣра вздохнула и теперь при воспоминан³и объ этомъ неизвѣстномъ или почти неизвѣстномъ ей человѣкѣ. Вздохнула и улыбнулась!.. Да! Она тогда довольно долго продумала о немъ. Какой вздоръ!..

   Промелкнуло, прошло и ужъ, конечно, не возобновится. А странно! Мало-ль она знала людей и никто ей не казался такъ симпатиченъ... А вѣдь черезъ нѣсколько часовъ она опять будетъ въ Одессѣ... Что если они встрѣтятся?.. Ну, что за вздоръ въ голову лѣзетъ?!. Вотъ пустяки!.. Нѣтъ, не бывать ничему такому: это только въ романахъ случается... А ей видно судьба быть за тѣмъ милл³онеромъ...

   Раздавш³йся свистокъ паровоза окончательно вернулъ ее къ дѣйствительности, къ печальной будущности, предстоявшей ей.

   "Ну, такъ ужъ по крайней мѣрѣ поживу на славу, ни въ чемъ себѣ не отказывая!" - подумала она, вставая и привычнымъ движен³емъ откидывая назадъ натурально вивш³еся волосы. "Это, вѣроятно, рѣшится скоро, на-дняхъ. Отецъ пишетъ, что Звенигородовъ тоже въ Одессѣ по дѣламъ... Что они неразлучны... "Викторъ Наумовичъ со мной такъ добръ, такъ внимателенъ, какъ сынъ родной... Я привязался къ нему сердечно!" фраза эта изъ послѣдняго письма ея отца промелькнула въ мысляхъ ея цѣликомъ.

   "Что-жъ! Чему быть - того не миновать!" рѣшила она и встала.

   Паровозъ свисталъ отчаянно, возвѣщая близость станц³и. Княжнѣ было душно и хотѣлось пить. Сестра не позволяла открыть окна, боясь простуды... "Простуды, въ такую теплую ночь?" - недоумѣвала Вѣра Аркадьевна, не зная, куда дѣваться отъ духоты.

   Поѣздъ шелъ медленнѣе, очевидно останавливаясь. Она вынула часы. А!.. Три часа! Бирзула!.. Тутъ простоятъ долго. Хорошо бы напиться чаю или хоть воды.

   Она вышла изъ купе, не разбудивъ сестры, и прошла къ выходу между спавшими гувернантками и дѣтьми. Въ этомъ отдѣлен³и вагона никого кромѣ ихъ семьи не было.

   Поѣздъ остановился.

   Передъ ней была ярко освѣщенная платформа станц³и. Въ открытыя двери и въ окна видны были накрытые столы, возлѣ которыхъ, впрочемъ, было немного народу, по ночному времени. За то по всей платформѣ бѣгало и суетилось множество людей. Здѣсь была пересадка; къ заграничному поѣзду присоединялись друг³е, изъ К³ева, Елизаветграда.

   Княжнѣ Ладомирской не хотѣлось ночью вмѣшиваться въ эту толпу, а между тѣмъ ее томила жажда. Она стояла на ступенькѣ вагона и глазами искала кондуктора или какого нибудь служителя. Но всѣ были страшно заняты.

   Вдругъ мимо нея быстро прошелъ господинъ съ небольшимъ изящнымъ сакомъ въ рукахъ. Свѣтъ фонаря упалъ на лицо его...

   Вѣру Аркадьевну что-то кольнуло въ сердце, она вспыхнула и отшатнулась въ тѣнь.

   Господинъ, не замѣчая ея, влѣзалъ въ вагонъ.

  - Pardon! - сказалъ онъ, наткнувшись на нее за дверью.

  - Извините!..

   Дѣлать было нечего: пришлось выступить изъ-за дверей, на свѣтъ.

   И вдругъ этотъ господинъ, этотъ незнакомый знакомецъ, о которомъ она только что вспомнила, какъ о личности навѣки для нея потерянной, этотъ симпатичный ей человѣкъ, промелькнувш³й разъ, въ мимолетной, думала она, встрѣчѣ и вдругъ снова выросш³й теперь предъ ней, какъ изъ-подъ земли, сдѣлалъ самую изумительную для нея вещь.

   Онъ отступилъ, самъ радостно изумленный, и назвалъ ее по имени.

   Не тѣмъ измышленнымъ ею, ненавистнымъ ей именемъ, которое подвернулось ей тогда обманно на языкъ, а ея настоящимъ, полнымъ именемъ.

  - Княжна Ладомирская! - сказалъ онъ. - Извините, Бога ради!.. Кажется я толкнулъ васъ?

   Она такъ удивилась и такъ поддалась силѣ инаго еще, какого-то ей невѣдомаго чувства, что ничего не могла сказать. Она только улыбалась и чувствовала, что блѣднѣетъ.

  - Никакъ не могу пр³ютиться въ этомъ негостепр³имномъ поѣздѣ! - продолжалъ онъ, Все такъ переполнено!.. Нѣтъ-ли мѣстечка въ вашемъ вагонѣ?

   Княжна сдѣлала надъ собой усил³е, чувствуя всю неловкость своего молчан³я, и отвѣчала съ трудомъ:

  - Здѣсь, въ первомъ отдѣлен³и, семья моей сестры... Но дальше, кажется, есть мѣста.

   Голосъ ея звучалъ такъ натянуто, что Арданинъ взглянулъ на нее внимательнѣе.

  - Вы нездоровы? - воскликнулъ онъ.

  - Я?.. Нисколько...

  - Извините. Но вы мнѣ показались такъ блѣдны...

  - О, нѣтъ! Это... освѣщен³е.

  - Боже мой!.. Но... вѣдь вы едва говорите!

  - Мнѣ страшно хочется пить! - только и смогла она выговорить, стараясь улыбнуться.

   Но губы ее не слушались, а сердце такъ стучало, что ей казалось, что онъ и всѣ должны слышать его б³енья..

   Не говоря ни слова, Арданинъ поставилъ свой чемоданъ на балкончикъ и исчезъ.

   Черезъ минуту онъ вернулся съ лакеемъ, который несъ воду на подносѣ и подалъ ей. Она выпила стаканъ, не отрываясь.

  - Еще? - спросилъ онъ, улыбаясь.

  - Нѣтъ, благодарю васъ! Онъ отдалъ стаканъ и графинъ человѣку. Княжна, наконецъ, оправилась и произнесла, глядя на него съ улыбкой:

  - Второй разъ вы выручаете меня. Я умирала отъ жажды!

  - Да?.. - весело вскричалъ онъ. - Вотъ видите как³я разнообразныя услуги Богъ помогаетъ мнѣ вамъ оказывать. Тогда я спасъ васъ отъ воды, а теперь - спасъ водою!

  - Это правда. Но... какъ вы... Впрочемъ, я васъ задерживаю.

  - О! Нѣтъ. Вѣдь поѣздъ здѣсь стоитъ чуть не часъ... Я еще разсчитываю здѣсь выпить стаканъ чаю... Что вамъ угодно спросить?

  - Нѣтъ, все равно... Услуга за услугу: идите пить чай, а я сберегу вашъ багажъ.

  - Помилуйте!.. Я сейчасъ его устрою и... знаете что, княжна? Не пройдетесь-ли и вы въ залу?.. Чай несравненно лучше воды утоляютъ жажду. Я не буду тревожить здѣсь баронессы, а въ минуту буду къ вашимъ услугамъ.

   И, схвативъ свой сакъ, Арданинъ прошелъ поспѣшно въ вагонъ съ другой его стороны и тотчасъ же вернулся.

   Вѣра Аркадьевна не успѣла одуматься, не успѣла сообразить, откуда онъ знаетъ, что сестра ея баронесса и какъ странно приходилось ей изъ-за этого человѣка дѣлать вещи самыя неподходящ³я подъ рубрику, именуемыхъ въ каталогѣ ихъ общежитья, "приличными", какъ они уже сидѣли у стола и пили чай, дружески бесѣдуя.

   Именно дружески. Она сама не понимала, какъ могло такъ статься, но она чувствовала себя, съ этимъ ей совершенно постороннимъ, вѣроятно совсѣмъ не ихъ общества, человѣкомъ, будто съ близкимъ ей, давнимъ другомъ.

   Порою, правда, ею овладѣвала маленькая неловкость, но его утонченная вѣжливость и вмѣстѣ совершенная простота его обращен³я, тотчасъ-же разсѣивала ея опасен³я.

   "Нѣтъ! Онъ положительно человѣкъ хорошо воспитанный!" - мелькала у нея, по временамъ, успокоительная мысль.

   Ей ужасно хотѣлось спросить, откуда онъ узналъ, кто она такая. Но она все забывала: матерьялу для разговора было такъ много!..

   Долго-ли прожилъ онъ на Среднемъ Фонтанѣ? Часто-ли видался съ хозяйкой пещеры? Что подѣлываетъ, здорова-ли она?.. А княжна, гдѣ побывала въ это время? Весело-ли провела время за границей?.. А сколько общихъ воспоминан³й о грозѣ, о страшномъ переходѣ, о чудной той, майской ночи!.. О, Боже мой! И половины ихъ помянуть не успѣли, какъ раздался первый звонокъ.

  - Не спѣшите, Вѣра Аркадьевна. Успѣемъ!..

  - Нѣтъ, ужъ пора. Сестра можетъ проснуться и испугаться, что меня нѣтъ.

  - А что, какъ теперь здоровье Лид³и Аркадьевны?.. А баронъ уже въ Ялтѣ или ждетъ васъ въ Одессѣ?.. Мнѣ бы надо съ нимъ повидаться...

   На сей разъ такое глубокое изумлен³е изобразилось на лицѣ ея, что онъ самъ сообразилъ въ чемъ дѣло.

  - Вы удивляетесь, что я знаю всѣ эти обстоятельства - добродушно усмѣхнулся онъ. - Да вѣдь я сосѣдъ барона Александра Карловича, по имѣнью... Я даже крестный отецъ Аркаши, вашего меньшаго племянника.

  - Какъ?!.

   "Онъ?.. Юр³ардани... крестный отецъ Аркаши Крамфельда?!."

   Княжна онѣмѣла отъ изумлен³я.

  - Но... вѣдь вы... они... Я никогда не слыхала вашей фамил³и...

   Она подразумѣвала "отъ нихъ, отъ сестры"; но онъ не далъ ей договоригь и назвалъ себя:

  - Арданинъ. Вы забыли?.. Я же назвалъ себя вамъ, въ тотъ памятный вечеръ, въ пещерѣ... Юр³й Алексѣевичъ Арданинъ.

   Она ни слова не отвѣчала, только горяч³й румянецъ разлился по ея лицу. Раздался второй звонокъ..

  - Ну, теперь пойдемте, пора. Не странно-ли?

   Вотъ опять я долженъ васъ усаживать въ вагонъ!

   Онъ довелъ ее, помогъ взойти наступени и,

   пожавъ безсознательно протянутую ему руку, сказалъ:

  - До свидан³я, княжна. Я надѣюсь васъ встрѣтить въ Одессѣ.

   И Арданинъ пошелъ было къ другому концу вагона, но вдругъ, словно что-то вспомнилъ и, тихо разсмѣявшись, прибавилъ:

  - А вѣдь я вашъ должникъ, Вѣра Аркадьевна.

   Впрочемъ не вашъ, - а той m-Пе Звенигородовой,

   которая въ суматохѣ испуга обронила въ старушкиной пещерѣ десять рублей, носовой платокъ и книжечку слоновой кости, съ не принадлежавшими ей визитными карточками...

   Онъ глядѣлъ въ ея снова зардѣвшееся лицо смѣющимися глазами.

  - Неужели?.. А я думала, что раньше ее потеряла, гуляя. И такъ жалѣла!

  - Въ самомъ дѣлѣ?.. Очень радъ, что могу ее вамъ вернуть въ цѣлости. Книжечку и платокъ.

   Деньги я, на свой страхъ, разрѣшилъ старухѣ взять себѣ...

  - Боже мой! Да я для нея-же ихъ положила!

  - Я такъ и думалъ. А платокъ и карточки княжны Вѣры Аркадьевны Ладомирской я осмѣлился сохранить у себя, съ тѣмъ, чтобы вернуть ихъ по принадлежности, еслибы привелъ Богъ встрѣтиться съ m-Пе Звенигородовой.

  - Ахъ! Не называйте меня такъ, Бога ради!.. Да!.. Такъ вотъ откуда вы узнали мое имя!

  - А вы удивлялись моему всезнайству?.. Онъ снова, смѣясь, пожалъ ей руку, спрыгнулъ со ступеньки и едва успѣлъ войти въ вагонъ, какъ поѣздъ двинулся.

   Вѣра тоже вошла въ свое душное купе и сѣла противъ невозмутимо покоившейся сестры.

   Улыбка, въ которой было недоумѣн³е, но еше больше радости, не сходила съ ея оживленнаго лица и теперь она уже не замѣчала ни духоты, ни скуки этой второй ночи, проведенной безъ сна изъ-за второй же встрѣчи съ Арданинымъ.

   Какъ и въ ту ночь, неугомонныя чувства и мысли, не дали ей сомкнуть глазъ до солнечнаго восхода; но когда она, подъ городомъ, проснулась - ей показалось, что она прекрасно отдохнула и, что надъ Одессой царитъ все та-же свѣтлая, чудесная весна, которую она въ ней видѣла четыре мѣсяца тому назадъ. Розовое расположен³е ея духа еще усилилось тѣмъ, что, на послѣдней остановкѣ, подъ городомъ, сестра ея, при встрѣчѣ съ Арданинымъ, поздоровалась съ нимъ и разговаривала, какъ со старымъ знакомымъ, а дѣти, особенно четырехлѣтн³й Аркаша, ему обрадовались. Оно ни мало не разстроилось и тѣмъ, что оставшись съ ней наединѣ, баронесса состроила полунедовольное, полунасмѣшливое лицо и, небрежно заявила, что хотя мужъ ея очень хорошъ съ Арданинымъ и восхваляетъ его образцовое хозяйство, но что ей, лично, онъ не симпатиченъ: "вульгаренъ и немножко изъ этихъ новыхъ...".

  - Такъ чтожъ?.. Это хорошо отчасти, - возразила ей Вѣра, съ такой улыбкой, какой баронесса давно не видала на лицѣ ея.

  - О, да!.. Это по вашему. Ты вѣдь такая!.. - кисло срѣзала она ее.

   Въ Одессѣ, на вокзалѣ, пока люди и гувернантки разбирались въ вещахъ, дѣти здоровались съ отцомъ, явившимся на встрѣчу семьѣ, жена барона уже съ нимъ ссорилась за что-то, княжна стояла въ сторонѣ, взявъ подъ свое покровительство Аркашу и меньшихъ дѣтей, и успѣла переброситься двумя словами съ Арданинымъ, подошедшимъ проститься.

  - Когда же вы передадите мнѣ книжечку? - спросила она.

  - Вѣроятно сегодня-же. Я долженъ буду побывать у барона... переговорить о нашихъ хозяйскихъ дѣлахъ.

  - Въ самомъ дѣлѣ?.. Тѣмъ лучше!

  - Вѣдь вы пробудете нѣсколько дней здѣсь?

  - Не знаю право. Это зависитъ отъ папа и отъ Александра Карловича. Но я бы хотѣла... Одесса мнѣ очень нравится!

  - Въ самомъ дѣлѣ?.. Тѣмъ лучше! - не безъ намѣрен³я повторилъ онъ ея слова. - Такъ до свидан³я!

  

   Князь Ладомирск³й, бодрый, высок³й старикъ, чистокровный аристократъ, воспитанный на англ³йск³й ладъ, съ примѣсью французскаго, всталъ съ кресла, когда ему доложили о пр³ѣздѣ семьи.

   Онъ не спѣша, докончилъ свой туалетъ и вышелъ въ ихъ общую столовую вполнѣ джентльменомъ.

   Князь былъ очень нѣжный отецъ, въ особенности, когда желалъ добиться чего отъ своихъ дочерей. Онъ расцѣловалъ внуковъ; пособолѣзновалъ вѣчной мигрени баронессы, посовѣтовавъ и ей тоже обратиться къ виноградному леченью; размашисто пожалъ руку миссъ Джервисъ и, мимоходомъ, ущипнулъ за щеку молоденькую швейцарку, освѣдомившись, гдѣ покупаетъ она так³я ярк³я румяна?.. И тогда только, оглянувшись, спросилъ:

  - А гдѣ-же Вѣрочка?

  - Miss Vera только что здѣсь была. Она, вѣроятно, въ своей комнатѣ... Я сейчасъ позову ее! - отвѣчала компаньонка.

  - Не трудитесь, миссъ Джервисъ: вотъ она! - сказалъ князь и привѣтливо протянулъ обѣ руки на встрѣчу входившей дочери.

   Княжна не замѣтила никакой афектац³и въ движен³и отца. Она обняла его горячо. Ея радужное расположен³е духа все еще продолжалось; о Звенигородовѣ она забыла и думать. Тѣмъ непр³ятнѣй ее поразили слова ея отца, когда всѣ они сѣли къ чайному столу.

  - Надѣюсь, мои милыя, что вы не слишкомъ устали?.. Дѣло въ томъ, что я обѣщалъ Виктору Наумычу, за себя и за васъ, пообѣдать съ нимъ сегодня, въ Сѣверной гостиницѣ. Тамъ прехорошеньк³й садикъ... Надѣюсь, что вы не откажете?.. И, склонившись конфиденц³ально къ меньшой дочери, онъ продолжалъ, понизивъ голосъ:

  - Онъ въ восторгѣ отъ надежды, которую, послѣ твоего послѣдняго письма, я счелъ себя въ правѣ ему подать. Il veut feter le retour de ses belles esperances, le cher homme!

   Вѣра смотрѣла сначала такъ, какъ будто ничего не понимала. Потомъ она вспыхнула и отняла руку изъ рукъ князя, ласково завладѣвшаго ею.

  - Надѣюсь, дитя мое, что ты долѣе не будешь медлить?.. Ты позволишь покончить это дѣло, для нашего общаго счаст³я?..

  - Рара!.. Раrdon... Здѣсь, право, не мѣсто и не

   время.

  - Время это вообще чѣмъ нибудь кончить! - недовольнымъ тономъ произнесла баронесса.

  - И я нахожу, что всего лучше по военному! - прибавилъ баронъ, крутя роскошные усы. Разъ! Два! Три! - и дѣло въ шляпѣ!

   Крамфельдъ еще не такъ давно командовалъ полкомъ и очень любилъ рисоваться военной выправкой.

   Обѣ гувернатки дѣлали видъ, что у нихъ уши золотомъ завѣшаны. Англичанка занималась чайнымъ хозяйствомъ; швейцарка была предана заботамъ о своихъ питомцахъ.

  - Еh bien! Laissons! - съ готовностью согласился князь. Мы можемъ повременить.

   И онъ заговорилъ о чужихъ краяхъ, о Южномъ берегѣ, съ большимъ оживлен³емъ.

   Едва окончился завтракъ, лакей внесъ два прелестныхъ, очень дорогихъ букета, для баронессы и княжны, съ карточкой, на которой красовалось имя Виктора Наумовича Звенигородова, его огромный гербъ, его придворное зван³е, а на оборотѣ некрасивымъ почеркомъ начертано: "Добро пожаловать"!

  - Mais c'est charmant! N'est ce has?.. Какое милое вниман³е! - умилился князь, переводя вопросительно- сочувственный взглядъ съ одной дочери на другую.

  - Поблагодарите г. Звенигородова! - процѣдила баронесса, не вставая съ кушетки, и повернула