Главная » Книги

Гримм Вильгельм Карл, Якоб - Молодой великан

Гримм Вильгельм Карл, Якоб - Молодой великан


   Братья Гримм

Молодой великан

  
   У одного крестьянина был сын, ростом с мизинчик. Он нисколько не рос и за много лет ни на волосок не вырос. Задумал однажды крестьянин в поле выехать пахать, а малютка-сын и говорит ему: "Батюшка, я хочу с тобою в поле". - "В поле? - сказал отец. - Нет, уж лучше дома оставайся; ты там ни на что не пригоден; того и гляди, еще потеряешься".
   Тут начал малютка плакать, и, чтобы унять его плач, отец сунул его в карман и захватил с собою.
   Выехав в поле, отец вынул его из кармана и посадил в свежевзрытую борозду.
   В это время из-за горы вышла громадная великанша. "Видишь ли ты эту громадину? - спросил отец сына, и, желая на всякий случай пристращать ребенка, добавил: - Вот она придет, да и возьмет тебя".
   А великанша лишь переступила два шага, уж и очутилась рядом с бороздою.
   Осторожно подняла великанша малютку двумя пальцами из борозды, внимательно его осмотрела и, ни слова не сказавши отцу, унесла его с собою.
   Отец был при этом, но от страха не мог произнести ни звука; он счел своего сына погибшим и навек для себя утраченным.
   Великанша унесла малютку домой и стала кормить его своею грудью; и вот малютка стал расти и крепнуть, как все великаны.
   По истечении двух лет великанша пошла со своим воспитанником в лес, желая испытать его силу, и сказала ему: "Вытащи-ка себе из земли дубинку".
   Мальчик оказался уже настолько крепким, что вырвал молодое деревце из земли с корнями.
   Но великанша подумала, что это надо лучше делать, вернула его домой и еще два года кормила грудью.
   При вторичном испытании силы мальчика возросли уже настолько, что он мог вытащить из земли старое дерево.
   И это показалось великанше еще недостаточным, и она кормила его еще два года грудью.
   Через два года великанша вместе с повзрослевшим мальчиком пришла в лес и сказала: "Ну-ка, вырви теперь себе порядочную дубину".
   Тот шутя вырвал толстейший дуб из земли, так что треск кругом пошел. "Ну, теперь довольно с тебя, - сказала великанша, - теперь ты выучился!"
   И повела его обратно на то поле, с которого его унесла. Отец юноши стоял на том поле за плугом.
   Молодой великан подошел к нему и сказал: "Видишь, отец, каким твой сын молодцом стал?"
   Крестьянин перепугался и стал отнекиваться: "Нет, ты мне не сын, не надо мне тебя - ступай себе". - "Ну, конечно же, я твой сын; пусти меня поработать, ведь я могу пахать так же, как ты, и даже, пожалуй, еще лучше тебя". - "Да нет же, нет, ты мне не сын, и пахать ты тоже не можешь, пойди ты от меня".
   А между тем, испугавшись этого великана, он бросил плуг, отошел от него и присел в сторонке.
   Тогда юноша принялся за плуг и надавил на него одною рукою, но напор был так силен, что плуг глубоко ушел в землю.
   Крестьянин не мог на такую работу смотреть хладнокровно и крикнул ему: "Коли хочешь пахать, не напирай так сильно, не то испортишь все дело".
   Юноша же, чтобы исправить свой промах, отпряг лошадей, сам впрягся в плуг и сказал: "Ступай себе домой, батюшка, да прикажи матушке приготовить какой-нибудь еды побольше, а я тем временем вспашу все поле".
   Пошел отец домой и заказал жене приготовить сыну поесть. А юноша вспахал на себе все поле в две десятины величиною, а затем впрягся в две бороны и взборонил все поле.
   Окончив эту работу, он пошел в лес, вырвал два дуба с корнями, положил их на плечи, да привесил на них спереди и сзади по бороне и по лошади, и понес все это, словно охапку соломы, к родительскому дому.
   Когда он пришел во двор, мать не узнала его и спросила: "Кто этот страшный, громадный человек?" Муж сказал ей: "Да это сын наш". - "Нет, уж никак не сын - такого большого у нас не было; наш был маленький". И давай кричать сыну: "Ступай прочь, нам тебя не надобно".
   Юноша на это ничего не сказал, поставил лошадей в стойло, задал им овса и сена. Все справив, вошел он в дом, присел на скамейку и сказал: "Матушка, мне бы теперь поесть хотелось - скоро ли будет у тебя готово?" Она сказала: "Сейчас!" - и внесла два большущих блюда - ими она с мужем дней восемь подряд были бы сытехоньки!
   А юноша очистил их один, да еще спросил у матери, нет ли у ней еще чего-нибудь в запасе. "Нет, - отвечала мать, - тут все, что у нас есть". - "Да это меня только разлакомило, мне этого мало". Не решилась мать ему противоречить, поставила на огонь полнешенек котел свинины и, когда свинина сварилась, внесла котел в комнату. "Наконец-то перепадает мне и еще пара крошечек!" - сказал юноша, и весь котел опорожнил один; но и этого оказалось недостаточно.
   Вот и сказал он: "Батюшка, вижу я, что тебе меня не прокормить; сделай ты мне железный посошок настолько крепкий, чтобы я его о колено переломить не мог, так я и пойду по белу свету счастья искать".
   Отец был этому очень рад, запряг пару коней в повозку и привез от кузнеца железную палицу такой длины и толщины, какую могли свезти его кони. Юноша упер в палицу колено и - ррраз! - сломал ее, как прутик, надвое и отбросил в сторону. Впряг отец две пары коней в повозку и привез на них палицу еще длиннее и толще первой. Сын и эту переломил о колено, отбросил и сказал: "Батюшка, эта мне не годится; запрягай коней побольше, привези мне палицу потолще".
   Впряг отец четыре пары коней в повозку и привез такую большую и толстую палицу, какую четыре пары лошадей на себе свезти могли. Взял ее сын в руки, тотчас отломил от нее сверху кусок и сказал: "Вижу, батюшка, что ты не можешь мне добыть такого посоха, какой мне нужен".
   Пошел он путем-дорогою и, стал всюду выдавать себя за кузнеца. Вот пришел он в деревню, где жил один кузнец; он был большой скряга, никому ничего не любил давать и все старался захватить в свои руки.
   К нему-то и пришел наш молодец в кузницу и спросил, не нужен ли ему подмастерье. "Нужен", - сказал кузнец и, взглянув на него, подумал: "Здоровый детина - хорошим молотобойцем будет, не даром будет хлеб есть!" Потом спросил: "Сколько же ты хочешь получать жалованья?" - "Никакого мне жалованья не нужно, - отвечал тот, - а только каждые две недели я тебе буду давать два тумака, и ты их должен выдержать". Скряга был этим очень доволен. На другое утро пришлому кузнецу надо было впервые ковать; но когда хозяин вытащил из печки раскаленный брус железа, то молодец так ударил молотом, что и железо разлетелось вдребезги, и наковальня ушла в землю. Тут скряга озлился и сказал: "Э-э, брат, ты мне не гож! Ты бьешь слишком грубо! Говори скорее, сколько тебе за этот один удар следует?" Молодец отвечал ему: "А вот сколько: дам я тебе самый легонький пинок, и больше ничего!" И дал легонько пинка ногою, так что скряга от того пинка через четыре стога сена перелетел. Затем он выискал себе в кузнице самый толстый железный брус и пошел далее.
   Пройдя сколько-то, наш молодец пришел к фольварку и спросил у управляющего, не нужен ли ему старший рабочий. "Да, - отвечал управляющий, - мне старший рабочий может пригодиться, а ты смотришься здоровенным детиной, так сколько же ты хочешь в год жалованья?" Молодец и этому отвечал, что не требует никакой платы, а только желает дать ему три тумака, и он те тумаки должен выдержать. Управляющий был очень доволен таким условием, потому что и он тоже был скряга.
   На следующее утро рабочие должны были ехать в лес за дровами, и все уже встали, а наш молодец еще лежал на кровати. Тут и крикнул ему один из рабочих: "Вставай скорее, пора в лес ехать, и тебе надо ехать с нами". - "Ах, ступайте вы! - отвечал он им грубо и насмешливо. - Я все же раньше всех вас поспею".
   Тогда рабочие пошли к управляющему и сказали, что старший еще не встал и не хочет с ними в лес ехать. Управляющий послал их еще раз его будить и приказать ему, чтобы он впрягал лошадей. Но тот отвечал то же, что и прежде: "Ступайте вперед! Я все же прежде всех вас поспею".
   Затем он пролежал еще два часа в постели; наконец поднялся с перины, но сначала принес с чердака два мешка гороха, сварил себе кашу и преспокойно ее съел, и только тогда уж запряг коней и поехал в лес.
   Невдалеке от леса дорога шла оврагом; он по этому оврагу проехал, а затем завалил дорогу деревьями и хворостом так, что никакой конь не мог по ней пробраться. Прибыв к лесу, он увидел, что остальные рабочие выезжают из леса с нагруженными возами и направляются домой; он и сказал им: "Поезжайте, поезжайте! Все же раньше меня не будете дома". Сам он далеко в лес не поехал, а вырвал с корнями два самых больших дерева, бросил их на телегу и повернул назад.
   Когда он подъехал к завалу, остальные рабочие все еще стояли там со своими возами и не могли пробраться. "Вот видите, - сказал он, - кабы вы со мною остались, то вместе со мною могли бы и домой вернуться да еще лишний час поспать". Так как и его лошади не могли через завал пробраться, то он их отпряг, положил и их на воз, сам взял дышло в руку, и разом перетащил воз через завал, словно воз перьями был нагружен. Перетащив свой воз, он обернулся и сказал другим рабочим: "Вот видите, я скорее вас пробрался! ".
   Приехав во двор фольварка, он взял одно из деревьев в руку, показал его управляющему и сказал: "Тут в одном дереве добрая сажень будет". Управляющий поглядел и сказал своей жене: "Хорош этот детина! Хоть и дольше других спит, а раньше всех домой возвращается".
   Так служил он у управляющего целый год; когда дошло до уплаты жалованья рабочим, то и наш молодец тоже сказал, что ему хотелось бы получить условленное вознаграждение. Управляющий же испугался не на шутку тех тумаков, которые ему предстояло получить, и стал его усердно просить, чтобы он ему те тумаки не давал, а за то он уступал ему свое место управляющего, а сам поступал к нему в рабочие.
   "Нет, - сказал тот, - не хочу я быть управляющим; я - старший рабочий и хочу рабочим остаться, да желаю, чтобы и условие мое соблюдено было в точности". Управляющий откупался от него, чем тот пожелает, но все было напрасно, и молодец на все отвечал отказом. Тогда управляющий растерялся и просил дать ему двухнедельный срок на размышление. Молодец на это согласился. Вот собрал управляющий всех своих дельцов, чтобы они обдумали, как тут быть, и чтобы дали ему добрый совет. Дельцы долго раздумывали и наконец решили, что от этого детины всем грозит опасность и что ему человека убить - то же, что муху задавить. Они посоветовали, чтобы управляющий велел ему очистить колодец, а когда он туда влезет, они бросят в колодец жернов; тогда уж он верно живой оттуда не вылезет. Понравился этот совет управляющему, и наш молодец согласился в колодец лезть.
   Когда он опустился на дно колодца, они скатили в колодец самый большой из жерновов, находившихся вблизи, и думали, что уж наверно у молодца голова окажется размозженной; но тот крикнул: "Отгоните кур прочь от колодца, а то они роются там наверху в песке, все глаза мне залепили". Управляющий и прикинулся, будто кур от колодца отгоняет, а молодец, покончив работу, вылез оттуда с жерновом на шее и сказал: "Посмотрите-ка, не правда ли, славное у меня ожерелье?" Тут опять-таки захотел он получить свое вознаграждение; но управляющий опять стал просить о двухнедельной отсрочке.
   Снова собрались к нему дельцы и посоветовали, чтобы он отправил молодца на заколдованную мельницу: пусть ночью зерно смелет - оттуда-то еще ни один человек жив поутру не возвращался. Предложение понравилось управляющему; он позвал молодца в тот же вечер и велел ему свезти на мельницу восемь четвертей ржи, да в ночь и смолоть их.
   Пошел молодец в амбар, засунул две четверти в правый карман да две же - в левый, а четыре четверти в перекидном мешке взвалил себе на грудь и на плечи и с этим грузом потащился на заколдованную мельницу.
   Мельник сказал ему, что днем он может молоть, а ночью мельница заколдована, и всех, кто туда входил, утром находили мертвыми. Молодец отвечал ему: "Ну, уж я как-нибудь улажусь; ступайте отсюда да ложитесь спать". Затем он пошел на мельницу, засыпал зерно и стал его молоть. Часов около одиннадцати вечера он вошел в комнату мельника.
   Вдруг открылись двери настежь, и в комнату вкатился большущий стол, а на том столе сами собою поставились вина и всякие вкусные блюда, и никого кругом не было видно, кто бы те блюда на стол подавал. А потом и стулья сами собою придвинулись к столу, хотя людей и не было, и только уже после разглядел он там чьи-то руки, которые распоряжались ножами и вилками и раскладывали кушанье.
   Молодец был голоден, увидел кушанья, тоже уселся за стол, принялся за еду и наелся всласть. Когда он насытился, да и другие тоже очистили блюда свои, он явственно услышал, как кто-то задул все свечи; в комнате стало темно, и вдруг он ощутил на щеке своей нечто вроде оплеухи. "Ну, если еще что-нибудь подобное повторится, - крикнул он, - тогда ведь и я в долгу не останусь!" Получив вторую оплеуху, он и сам стал раздавать их направо и налево. И так продолжалось всю ночь; он ничего не спускал своим невидимым противникам и щедро воздавал им за то, что от них получал. На рассвете все прекратилось разом.
   Когда мельник поднялся с постели, то пошел взглянуть на молодца и очень удивился тому, что молодец еще жив. А тот и говорит: "Я досыта наелся, много оплеух получил, да немало и сам их роздал". Мельник был очень обрадован этим, сказал, что теперь, верно, мельница от всякого колдовства освободится, и охотно предлагал ему большую денежную награду. Но тот отвечал: "Денег мне не надо, у меня всего вдоволь". Потом взвалил муку на спину, отправился домой и сказал управляющему, что вот он все исполнил по его приказу, а теперь желал бы получить условленную плату. Когда управляющий это услышал, тогда-то его настоящий страх обуял: он не мог успокоиться, стал ходить взад и вперед по комнате, и пот крупными каплями катился у него со лба. Чтобы немножко освежиться, он открыл окно, но прежде чем успел остеречься, наш молодец дал ему такого пинка, что он через окно вылетел на воздух, взвился вверх и из глаз совсем скрылся.
   Тогда молодец обратился к жене управляющего и сказал: "Коли он не вернется, так следующий тумак тебе останется". Та воскликнула: "Нет, нет, я этого не выдержу!" - и тоже открыла было другое окно, потому что и у ней тоже холодный пот проступал от страха на лбу. Тогда он и ей дал пинка, и она тоже от того пинка через окошко вверх взлетела, и еще выше своего мужа, потому что была легче его.
   Муж-то кричит ей на лету: "Спускайся ко мне", - а она ему: "Нет, ты поднимайся ко мне, я к тебе не могу спуститься". Так они и носились по воздуху, и ни один к другому приблизиться не мог, да, пожалуй, и теперь все еще носятся...
   А наш молодец взял свою железную палицу и пошел себе домой.
  

Категория: Книги | Добавил: Ash (12.11.2012)
Просмотров: 632 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа