Житков Борис Степанович - Что я видел

  Бабушка говорит:

  - Какая это Ага?

  Я сказал:

  - Вот Ага.

  И пальцем в Клавдю.

  - Вот! Вот! Вот!

  Бабушка вдруг меня по руке - хлоп! И как крикнет:

  - Гадость какая!

  И ногой топнула. Мне не больно было. А я всё равно хотел заплакать.

  Клавдя закричала:

  - Ага! Ага! Ага!

  И убежала в кухню.

  

  

  

  КАК ЭЛЕКТРИЧЕСТВО КУСАЕТ

  Потом я тоже в кухню пошёл. Клавдя говорит:

  - А электричество кусается.

  Я сказал:

  - Пусть тебя и кусает.

  Клавдя сказала:

  - И тебя укусит.

  Я сказал:

  - Ничего не укусит, потому что это ты нарочно.

  Она говорит:

  - И не нарочно. А вот и укусит. Вот сунь сюда пальцы.

  И показывает на дырочки: куда шнурок от плитки вставляют. Я сказал, что не хочу, потому что там всё равно ничего нет. Потом бабушка позвала Клавдю, чтоб она ей щётку дала. А я полез на табурет и стал пальцем пробовать. Только не совсем.

  А Клавка, противная, сзади подошла и как пихнёт мне руку! И меня так куснуло, что я всей рукой дёрнул. И попал Клавде в нос. Она боялась плакать, потому что она противная. А потом я стал плакать. А всё равно бабушке не сказал, почему.

  Тут вдруг зазвонил звонок, и Клавдя побежала дверь отпирать.

  А бабушка ей крикнула:

  - Не отпирай! Спроси, кто.

  Я тоже побежал в кухню и стал кричать:

  - Не смей отпирать, а спроси!

  А Клавдя закричала на меня:

  - Не твоё дело! Ишь, какой! Подумаешь!

  Я тоже стал кричать:

  - Вот и спроси! Вот и спроси!

  А звонок опять зазвонил: дзинь! дзинь! дзззз!

  Бабушка пришла и говорит:

  - Фу, какой базар подняли! Замолчите сейчас!

  Стало тихо, и бабушка спросила:

  - Кто там?

  И мы все слушали. А из-за двери какой-то дядя сказал:

  - Это я, Пётр Викторович, откройте!

  Бабушка открыла, а там дяденька. И даже вовсе не дяденька, а мальчик, только большой. Даже больше бабушки. Бабушка говорит:

  - Здравствуйте, Пётр Викторович.

  А Пётр Викторович сказал:

  - С приездом, Марья Васильевна. Это очень хорошо, что вы приехали. Пойдёмте, у нас дети собрались. С ними скорей заняться надо.

  И потом всё говорил:

  - Пожалуйста, пожалуйста.

  Бабушка тоже говорила "пожалуйста", чтоб он чай пил. И потом, чтоб сел. А он сказал, что никуда не пойдёт, а пойдёт только с бабушкой. И чтоб сейчас.

  

  

  

   ДВОРЕЦ ПИОНЕРОВ

  

  

  

  МЫ ПОШЛИ К ПИОНЕРАМ

  Бабушка стала шляпу надевать и сказала, что я тоже пойду.

  А Клавдя стала на меня шапку надевать. И ещё поправляет. И приговаривает:

  - Не вертись, егоза какая!

  А я шапку сорвал и сам надел нарочно на самые глаза.

  А Клавдя стала скакать на ножке и на меня пальцем тыкать.

  И стала петь:

  - Ага, ага, ага!

  Бабушка взяла меня за руку. А Клавде сказала, чтоб уходила. Мы с Петром Викторовичем пошли вниз по лестнице. А Клавдя стала к себе звонить.

  Пётр Викторович спрашивает бабушку:

  - Это что же за мальчик такой?

  Бабушка сказала:

  - Внук.

  А он опять спрашивает:

  - А почему же он такой сердитый?

  Бабушка говорит:

  - Разве сердитый? - и посмотрела, что у меня шапка на глаза.

  И сказала:

  - Не дурачься, надень как следует.

  Я не хотел. И нарочно вертел головой.

  А Пётр Викторович поправил и прихлопнул сверху ладошкой.

  - Вот, теперь хорошо.

  Он взял меня за руку. А я другой рукой за перила. Он меня вверх поддёргивал. И я очень высоко скакал. И потом стал смеяться.

  А когда вышел на улицу, я сказал, что меня зовут Алёша.

  И потом спросил:

  - А вы мальчик или дядя?

  Пётр Викторович сказал, что он дядя и художник. А художник - это значит, что очень хорошо умеет рисовать всякие картинки: и чтоб смотреть и чтоб вырезать.

  Бабушка сказала:

  - Вот придём во Дворец, там увидишь. Пётр Викторович тебя научит вырезать.

  Я сказал:

  - Какой дворец?

  А Пётр Викторович говорит:

  - Это Дворец пионеров. Там мальчики и девочки рисуют, вырезают и танцуют. И там их учат играть на рояле и на трубе тоже. А потом учат их стрелять из ружей и петь, и они там сами делают лодочки, и паровозики, и вагончики тоже.

  А потом там есть ещё игрушки, которые сами ходят. И там Пётр Викторович будет им показывать, как делать из бумаги аэропланчики, которые летают, а бабушка их научит делать себе варежки. И ещё всякое интересное.

  Мне очень захотелось, чтоб скорей туда. А бабушка остановилась и стала яблоки покупать.

  Я стал кричать:

  - Я не хочу яблок! Скорей идём!

  Бабушка взяла и сказала:

  - Я вовсе не тебе яблоки покупаю, а Петру Викторовичу и себе. А ты не ешь, пожалуйста. А главное, не кричи на всю улицу.

  Я рассердился на бабушку. А она всего два яблока и купила. Только большие-пребольшие. И дала одно Петру Викторовичу.

  Он положил в карман и сказал мне тихонько:

  - Потом съедим.

  

  

  

   ДВОРЕЦ ПИОНЕРОВ

  Пётр Викторович пошёл очень скоро. И меня за руку потянул.

  И вдруг он говорит:

  - Смотри!

  Я посмотрел и вижу - дом. И ступеньки. А там дверь. А около дома стоят два мальчика. И трубят в трубы. Только они ничего не трубят, потому что они каменные. И они очень большие и серые. Я сразу узнал, что это пионеры. Потому что они с трубами.

  Я стал кричать:

  - А я знаю! А я знаю! Пионеры! Пионеры!

  Пётр Викторович закричал:

  - А ну, бегом!

  И мы побежали через улицу. И прямо в этот дом.

  Это и был Дворец пионеров.

  Мы вошли, а там большая комната. В ней столбы. Они не круглые, а с углами. И на этих столбах сделаны картинки. Там девочки, и мальчики, и звери тоже.

  А Пётр Викторович говорит:

  - Потом посмотришь. Теперь вытирай скорей ноги.

  И мы пошли, где вешалки. И я там отдал тётеньке шапку. И Пётр Викторович свою шапку тоже отдал.

  Там много-много вешалок. И они отгорожены длинным столом.

  Тётенька положила на стол железный кружочек с верёвочкой.

  Я посмотрел и закричал:

  - А я знаю! Семь и семь.

  Тётенька засмеялась. И Пётр Викторович тоже засмеялся. И сказал:

  - Верно, верно. Только надо говорить: семьдесят семь и ещё - не кричать.

  Я не стал кричать и услыхал, что играют на трубах. Только не знал, где.

  А потом была большая лестница. И я хотел туда идти. Потому что очень красиво. И около лестницы стоят деревья. Они в зелёных кадках, а в кадках - земля. Деревья оттуда и растут.

  А вдруг кто-то крикнул:

  - Алёша, Алёша!

  Я оглянулся. А это бабушка.

  Она говорит:

  - Чего же вы убежали?

  Я сказал, что очень хочу игрушки, которые сами ходят. И потом вырезать аэропланчики, которые сами летают.

  

  

  

  

   ТОНЯ

  Я хотел идти туда, где лестница. А бабушка пошла со мной совсем не на лестницу, а вбок, в комнату. И Пётр Викторович тоже.

  Там сидели какие-то тётеньки.

  Они вскочили и стали говорить:

  - Ах, Марья Васильевна! Ах, как хорошо! Ах, какой мальчик!

  Всё "ах, ах" говорили.

  И бабушка стала с ними что-то быстро говорить.

  А Пётр Викторович посадил меня на диван и сам сел рядом.

  И говорит:

  - Ты успокойся. Мы сейчас пойдём смотреть игрушки. А сначала яблоки съедим.

  Достал это большое яблоко, которое бабушка дала. Потом ножичек из кармана. Очистил яблоко, и мы стали есть очень интересно. Потому что он вырезал из яблока лодочки, кубики и кружочки.

  И все смеялись, потому что Пётр Викторович очень смешной.

  Вдруг в дверь постучали.

  Прибежала девочка, больше Клавди, и у ней на шее красный галстук, как у пионеров. Она побежала к бабушке и что-то ей говорила очень быстро.

  Я думал, что не по-русски, а это она по-русски. Только так скоро, что все засмеялись. А бабушка сказала:

  - Тоня, ты не все слова сразу, а по очереди.

  А Тоня не стала больше говорить и стала очень красная. И потянула бабушку за руку. Прямо со всей силы.

  Бабушка так боком и пошла, потому что не могла устоять. И ничего не успела договорить. А крикнула:

  - Алёшка, идём!

  И мы все пошли на лестницу. Тоня меня за руку вела. Бабушка за другую.

  Мы пошли по лестнице на самый верх.

  А другие девочки смотрели на нас, как мы идём.

  И все говорили:

  - Здравствуйте, Марья Васильевна!

  И ещё говорили:

  - Тоня, кто это такой? Какой маленький!

  А Тоня тоже им говорила. Она очень скоро говорила, и я не понимал, что она говорит.

  Девочки кричали:

  - Что? Что? Тоня, что?

  А Тоня стала рукой махать.

  Тут мы пришли в комнату. Очень большую, прямо как на вокзале. И там много-много стульев. На стульях сидели девочки и мальчики и смотрели, как говорил один большой. Там пол был выше, чем у нас, где стулья. Потом мы пришли в комнату, где стоит рояль, и там мальчик учился играть. И тётенька сидела рядом. Это для того, чтобы его учить.

  Я сказал бабушке, чтоб меня тоже учить.

  Бабушка сказала, что я маленький. И что мне можно играть только в игрушки.

  А когда мне будет восемь лет, меня тоже будут учить играть на рояле.

  

  

  

  КАК МЫ ПТИЧЕК ДЕЛАЛИ

  А потом мы пошли по лестнице в самый низ. И мы пришли в комнату. В этой комнате все стульчики маленькие, и все столы маленькие, и все скамеечки маленькие. Они такие маленькие, как у меня дома есть стулик, на котором я сижу.

  Мальчики сидели около стола, и Пётр Викторович показывал, как складывать бумагу и потом вырезать, чтоб вышла птичка. Мальчики вырезали, и выходила птичка. Если её снизу подёргать, то она машет крылышками.

  И все мальчики сделали таких птичек. И мне захотелось такую. Я схватил одного мальчика за руку и закричал:

  - Дай, дай!

  А потом сказал:

  - Пожалуйста.

  А мальчик птичку поднял совсем вверх и сказал:

  - Ишь, какой! Возьми да сделай.

  Тогда я заплакал. А на меня никто не глядел.

  Все мальчики кричали и дёргали птичек. И птички махали крылышками. Мальчики говорили:

  - А моя вон как!

  - А моя ещё лучше!

  - А моя шибче!

  Я рассердился, стал махать руками, как птица, и закричал:

  - А я ещё бегать могу!

  И побежал. А они всё равно не глядели. Я их стал нарочно хлопать руками, когда бегал. Один мальчик сказал:

  - Ты что дерёшься?

  Я его хотел опять хлопнуть. И вдруг Пётр Викторович меня поймал и говорит:

  - На тебе птичку.

  А я махал руками и нарочно хлопнул по птичке. Птичка упала на пол, а я убежал и всё махал руками. И вдруг увидел бабушку. Она с девочками и мальчиками сидела у низенького столика.

  Бабушка застучала ножницами по столу и сказала очень громко:

  - Алёша, сейчас же ко мне!

  

  

  

  КАК МЫ КОВРИКИ ДЕЛАЛИ

  Я увидал мальчиков. Они качались на очень больших лошадях. Я убежал туда и схватил одну лошадь за хвост. Она не стала качаться. Мальчик рассердился и крикнул:

  - Пусти!

  А я не пускал. Тогда он стал слезать. И говорил:

  - Ну, погоди! Ну, погоди!

  А я со всей силы закрыл глаза и крепко-прекрепко стал держать хвост. Я думал, мальчик начнёт меня тащить или бить, чтоб я пустил.

  А меня взяли за плечо. И это бабушка. Она сказала:

  - Перестань сейчас же безобразничать!

  И за плечо увела меня к столику, где сидели мальчики и девочки. Посадила на скамеечку и села со мной. А там девочки и мальчики вырезали из бумаги тесёмочки: красные, белые и всякие. А потом из тесёмочек делали коврики и радовались. Я сначала не хотел, а потом тоже стал вырезать тесёмочки. Только очень криво. Бабушка сказала, чтоб я потихонечку. Я стал потихонечку и вырезал одну красную совсем хорошо. Потом ещё зелёную. Тоня всё говорила, а мальчики смеялись, что она непонятно говорит.

  Бабушка сказала Тоне, чтоб она потихоньку говорила, а то мы не станем понимать. И пусть скажет как надо. И все её стали передразнивать и смеялись. Тоня стала понемногу говорить, как будто читает. И тогда мы понимали. И всё ей давали: и ножницы, и бумагу, и бумажные тесёмочки давали, и всё, что она просила.

  

  

   КАК МЫ ЗАПУСКАЛИ АВТОМОБИЛЬЧИКИ

  Потом пришёл Пётр Викторович и говорит:

  - Пойдём, Алёша, заводные автомобильчики пускать.

  Я сказал:

  - Почему заводные?

  Он сказал, что их ключиком заводят. И они сами бегают. У них в серединке машинка.

  Один мальчик сказал:

  - Я тоже хочу.

  И мы пошли. А когда Пётр Викторович завёл и пустил, я сказал:

  - Я знаю. Это не автомобильчик, а танк.

  Он был зелёный. Сверху башня. А из башни выходит пушка. А сбоку у танка ключик. Надо сначала ключиком повертеть, а потом поставить на пол.

  И тому мальчику, что с нами пошёл, Пётр Викторович тоже дал танк. Такой же, как мне.

  Мы сели на пол и стали пускать танки. Я на его танк, а он на мой: чтоб столкнулись. А они не попадали. И пробегали мимо. Мы их ловили и опять запускали. И потом они попадали. Они как столкнутся, так - трах! И один упадёт. Совсем набок. Лежит и жужжит. Это в нём машинка жужжит. А потом пускали танки вместе. У кого скорей. Только я не мог заводить. И мне другой мальчик заводил.

  Потом Пётр Викторович показывал вагончики и паровозики из бумаги. И танки тоже. И аэропланчики. Это мальчики-пионеры наделали. Он пускал аэропланчики, так они через всю комнату перелетали. И даже через тех мальчиков, которые на лошадях качались. Мы потом аэропланчики приносили, и Пётр Викторович опять их запускал.

  И он сказал, что всех научит, как такие аэропланчики делать. И мы стали кричать, чтоб сейчас научил. Он сказал, чтоб приходили завтра.

  

  

  

  КАК Я КАТАЛСЯ НА ЛОШАДИ

  Потом пришла тётя и сказала, что она будет учить, как петь песню. Кто хочет петь, пусть идёт.

  Мальчики слезли с лошадей и сказали, что хотят петь.

  А я скорей побежал к лошадям.

  Я никак не мог влезть, потому что высоко.

  Тоня прибежала, и тогда я сел, потому что она меня подняла. На лошади было очень высоко, и я испугался.

  А Тоня убежала к бабушке. Я тихонько сидел и всё боялся. И крепко держался руками.

  А потом стал болтать ногами. И лошадь стала немножко качаться. А потом немножко больше. Я совсем не стал бояться. И ещё сильнее стал раскачивать.

  Лошадь даже вперёд пошла, как у мальчиков. Я стал радоваться и стал кричать:

  - Го, го! Но, но!

  А потом стал кричать:

  - Берегись! Берегись!

  И стал падать. А не упал. Потому что я руками очень сильно ухватился.

  Я стал кричать:

  - Тоня! Тоня!

  А она не шла.

  Я сидел и уже не качался. Я совсем не шевелился, потому что боялся, что упаду. Я закричал со всей силы:

  - Бабушка!

  И услыхал, что бабушка идёт. Тогда я заплакал.

  Бабушка меня сняла и спросила:

  - Разве ты ушибся? Ну, так чего же ты плачешь?

  А я не сказал, что испугался, а сказал, что хочу домой.

  

  

   КАК ПРЕДСТАВЛЯЛИ ЗАЙЧИКОВ

  Бабушка сказала, что скоро пойдём и не будем смотреть, как девочки и мальчики будут представлять. Я спросил, как это "представлять". Бабушка сказала, что девочки и мальчики наденут такие костюмы и шапочки, что будут зайчиками, уточками, свинками. И будут играть, как будто они на самом деле такие. Только будут говорить по-человечьи.

  Я сказал, что я не хочу домой и буду смирно сидеть. И я смирно сидел, а Тоня и ещё девочки и мальчики учились, как рукавички делать. Сначала они из бумаги вырезали, а потом из материи. И шили иголками. И выходила совсем как варежка.

  А потом пришли две тёти. А с ними девочки, большие, как Тоня, и мальчики, тоже большие. И они стали надевать на себя мордочки и всякие штанишки с хвостиками. И с красными ножками. И шапочки были с ушами, а потом ещё с длинными носами, как у птицы. И все стали как птицы, а другие - как зайчики. А ещё были как свинки. И они вдруг забегали. Я пошёл смотреть. А одна птица прямо на меня. И хотела заклевать длинным носом.

  Я закричал "ай" и побежал к бабушке. А все стали радоваться и смеяться.

  А тётенька сказала:

  - Лена, не шали. Будем начинать.

  Вышел сначала мальчик и стал говорить. А я ничего не понял. Потому что он как-то не так говорил. Бабушка сказала, что это не по-русски и что здесь говорят по-украински. И что я потом привыкну. Потом выходили птицы, и у них на руках крылья. Они хлопали крыльями и тоже что-то говорили. И зайчики тоже говорили. А потом тётенька заиграла на рояле, и зайчики стали прыгать. Они очень высоко прыгали и болтали ушками.

  Я стал смеяться. Они сначала танцевали, а потом запели. И опять танцевали. А потом перестали.

  Я стал кричать:

  - Ещё, ещё!

  Бабушка сказал мне, чтоб я замолчал. И мы с бабушкой пошли. И я, когда шёл, погладил одну птицу, потому что я с бабушкой не боялся.

  А Тоня за нами побежала, взяла меня за руку и сказала, что она меня будет одевать.

  А я сказал:

  - Ха-ха! У меня одна шапка.

  Бабушка дала мне железный кружочек, где написано семьдесят семь, и сказала, чтобы я взял у тётеньки шапку. Я дал и забыл, как это сказать: "семьдесят семь".

  А она посмотрела и раньше меня сказала:

  - Семьдесят семь.

  А я ей сказал:

  - Сам знаю, что семьдесят семь.

  Тётенька дала мне шапку и сказала что-то, только непонятно, потому что по-украински.

  Тоня сказала мне "до свиданья" и сказала "приходи к нам".

  Мы с бабушкой сели на трамвай и поехали домой.

  

   Я НА ВЕЛОСИПЕДЕ КАТАЛСЯ И СТРЕЛЯЛ ИЗ РУЖЬЯ

  А потом мы пошли с бабушкой во двор. И там есть одна комната. Там дают игрушки, чтоб играть, потом чтоб назад отдать. Там тётя мне велосипед дала, чтоб на одной ноге ездить. Я сначала не мог, а потом немного мог. Я очень падал, только не плакал. А бабушка смотрела, как я катаюсь.

  Потом мне дали ружьё. Оно стреляет палочкой. И мы с Клавдей стреляли в мишку. Он сидел, а когда мы попадали, он падал; мы его опять сажали. Потом Клавдя опять заряжала ружьё палочкой, и мы опять стреляли. А другие мальчики катали шар и сбивали деревянные столбики - кегли.

  А потом все мальчики относили игрушки назад, к тётеньке в комнату, потому что игрушки дают не насовсем, а поиграть. Мы с Клавдей потом тоже кегли брали и катали шар, чтобы их сбивать. Я тоже один раз попал.

  А Клавдя сбила три сразу и хлопала в ладоши и кричала:

  - Ага, ага!

  А в той комнате, куда мы уносили игрушки, по стенкам висят разные аэропланчики. Они заводные и сами летают. Нам с Клавдей не давали, а давали только большим мальчикам. Потом там висели ещё луки - это чтобы стрелами стрелять и попадать в кружок. Это тоже маленьким не дают, а то маленькие нечаянно всех застрелят, даже больших.

  

  

  

  

  НЕВОД

  

  

  

  КАК МЫ ПОЕХАЛИ НА НЕВОД

  Мы с бабушкой утром пили чай, и я пил молоко. Вдруг бабушка сказала, чтоб скорей, потому что мы сегодня поедем смотреть, как рыбу ловят и как её неводом вытаскивают из воды. Бабушка сказала, что это далеко и что мы будем ночевать у одной тёти - учительницы, а дома ночевать не будем.

  Я очень захотел ехать и сказал бабушке, что, может быть, я не буду молоко допивать. А бабушка велела, чтоб допивал и не копался.

  Бабушка положила в корзинку хлеба, потом сыру, потом яблок и ещё ножик положила.

  Я молоко скорей допил, и мы пошли. А кошку заперли в кухне, потому что она цветы портит.

  Мы с бабушкой пошли по улице, где прямо на улице растут высокие-превысокие деревья.

  И между деревьями - дорожка, а трамваи ходят с одного боку и с другого, а по дорожке можно идти и ничего не бояться.

  Потом я устал, и мы немножко посидели на скамеечке, потому что там скамеечки поставлены под деревьями, чтоб отдыхать.

  Потом мы пришли на пристань, а там стоял уже маленький пароходик.

  Мы с бабушкой пошли на пароходик, и там было много людей.

  Один дядя встал и сказал, чтобы мы с бабушкой садились. А я к бабушке не хотел на коленки садиться, потому что я не маленький. А бабушка мне дала немного места, и я чуть-чуть сел.

  Потом наш пароходик засвистел, и мы поехали. Мне было немножко страшно, потому что очень близко вода, и я боялся, что нас сейчас зальёт.

  А она не заливала.

  

  

   КАК Я РАССЕРДИЛСЯ НА ДЕВОЧКУ

  Я всё держал бабушку за юбку. Никто не видел, что я держал.

  Там была одна девочка, она сказала бабушке:

  - Здравствуйте, Марья Васильевна!

  А бабушка мне сказала:

  - Ты пусти теперь девочку посидеть, постой около.

  И я выпустил юбку и пустил эту девочку противную.

  Бабушка говорит:

  - Зачем ты таким бычком на девочку смотришь? Посидел, дай другим посидеть.

  А я взял и не стал на неё смотреть совсем. И совсем от неё отвернулся.

  Бабушка сказала:

  - Очень плохо!

  А я всё равно так и стоял.

  Потом мы приехали к пристани. Бабушка встала, а девочкина мама сейчас туда и уселась. Бабушка ещё ей головой кивала и всё говорила:

  - До свиданья, до свиданья! Приходите как-нибудь к нам поиграть с Алёшей.

  А я с ней ни за что играть не буду.

  

  

   НА МЕНЯ ВОЛНА НАБРОСИЛАСЬ

  Мы с бабушкой пошли на берег, и опять она сказала:

  - Очень плохо ты сделал! Очень плохо!

  И мы пошли всё по песку около самой воды. И мне в туфли набралось очень много песку.

  Бабушка ещё раз сказала:

  - Очень плохо!

  А я сказал:

  - А песку сколько набралось!

  И перестал идти. Бабушка сказала, чтоб я сел на песок. Я сел, а она с меня сняла туфли и носочки, а надевать не стала и сказала, чтоб я шёл босиком.

  Я сказал, что босиком тоже не пойду.

  Бабушка говорит:

  - Ну, хорошо. Тогда посиди здесь. Я завтра сюда приду.

  Взяла и пошла.

  А я сидел и песок руками хватал и сыпал.

  А бабушка на меня не глядела и всё уходила.

  Я закричал: "У-у-у!" Вскочил и побежал. Песок был очень тёплый. Я добежал до бабушки и ещё вперёд побежал. Бабушка тоже немножко побежала. А я ещё скорей. И кричал, как Клавдя:

  - Ага, ага, ага!

  Потом я всё бежал впереди. И забегал немножко в воду, самую чуточку. Я забежал в воду и посмотрел на бабушку, а бабушка ничего: она только сказала, чтоб не очень бегал, потому что устану, нам ещё долго идти.

  Я шёл в воде и даже бегал так, что брызгало, и со всей силы бил ногами, чтоб брызги летели. А бабушка кричит:

  - Смотри, какой пароход!

  Я стал смотреть. Он большой, как был наш, на котором мы ехали. И я видел, как у него колеса шлёпают. На пароходе люди ехали и смотрели. Я стал им рукой махать. Пароход уже совсем проходил, и вдруг оттуда кто-то платком белым тоже начал махать. А я рукой ещё сильней замахал.

  Бабушка крикнула:

  - Алёша, назад!

  А тут как набежит волна, да меня прямо всего и выкупала. Чуть не с головой. И даже курточку замочила. Это от парохода такие волны идут, и до самого меня дошли. Я сначала испугался, а потом убежал совсем на песок: там им меня не достать.

  Бабушка сказала:

  - Я же тебе кричала: назад. Теперь что ж убегать, все равно вымок. Снимай всё сейчас!

  Я всё снял, и бабушка говорит:

  - Полезай в воду и ляг на животик, где мелко.

  

  

   БАБУШКА МНЕ КОРАБЛИК СДЕЛАЛА

  Бабушка сняла свои туфли и чулки и меня за руку повела в воду, и я не хотел ложиться, потому что холодно в воде. А бабушка меня вбок потянула за руку, и я упал прямо в воду, и она меня за руку держала и смеялась. И я тоже стал смеяться, и потом стало ничего в воде и совсем не холодно. Бабушка сказала, чтоб я лежал, а сама стала мои штаны выжимать и курточку тоже. Потом положила сушить на песок. Он очень тёплый. Даже горячий. А потом мы с бабушкой сидели на песке, и она надела на меня свою кофточку, и мы стали есть хлеб, сыр и пить молоко. И смеялись, как это волна на меня нашла.

  Потом бабушка взяла яблоко, его на половинки разрезала. И потом одну половинку ложечкой всю выела. И вышла лодочка. Только бабушка там немножко оставила, не всё до конца съела, и мы туда воткнули сухую веточку, и вышла мачта. И я пускал в воду эту лодочку с мачтой. Я потом в неё ещё песку насыпал. А потом так насыпал, что она потонула. А я её всё равно вытащил.

  Я захотел потом спать. И мы пошли с бабушкой, где нет солнца; бабушка сняла свою юбку и постелила, а я лёг и заснул.

  

  

  

  МЫ ПРИШЛИ, ГДЕ НЕВОД

  Я проснулся, потому что бабушка говорила, чтоб я одевался. И всё у меня было сухое. Оно высушилось на солнце. Я оделся и просил, чтоб опять лодочку сделать, а бабушка сказала, что надо идти уже, а то ещё далеко. Потом мы пошли наверх, на берег, и я увидал много домиков. Они все белые, а крыши у них очень смешные: они серые и толстые.

  Бабушка сказала, что домики из глины сделаны, а крыши из камыша. Камыш - как трубочка, и очень длинный. Он растёт. Я потом видел. Бабушка мне показывала, как он растёт из воды у берега. Он - как трава, только высокий, выше, чем бабушка, и выше, чем папа. А сам он - как трубочка. Мне дали такую палочку. Я ударил, и она сейчас сломалась. Его нарежут и накладывают на крыши много-много.

  И куда мы с бабушкой пошли, там тоже такая крыша, и домик тоже белый, и там живёт бабушкина одна знакомая. Она нам чаю давала и баранок. Она сказала, что невод скоро будут закидывать и мы пойдём смотреть.

  Я спросил:

  - Куда кидать его будут?

  Она сказала, что в реку. Сначала кинут, а потом вытянут. А невод - это сетка. Очень большая. Ею рыбу ловят.

  Я всё равно не знал, как это ловят, и очень хотел пойти глядеть.

  И я всё говорил:

  - Ну, пойдём! Ну, пойдём!

  А они чай пили. Выпьют - и опять пьют.

  Я говорил:

  - Не надо чай пить.

  И хотел начать плакать, а бабушка сказала, чтоб я вышел во двор и чтоб там поплакал, потому что всё равно теперь невод не бросают, а когда будет вечер, тогда будут бросать.

  Я сел на сундук. Там коврик лежал. Я потом лёг на коврик и не заплакал, потому что заснул.

  

  

  

  

  НЕВОД

  Мы пошли на реку. Там на песке лежала сетка. Она из верёвок. Мы долго шли, пока пришли, где её конец. Вот это какой невод! У него чурочки привязаны на одной стороне. А это не чурочки, а пробки, только они такие большие. А на другой стороне у невода не пробки, а какие-то железки. Это, мне бабушка сказала, чтоб он тонул.

  Очень много людей нашло смотреть, как невод будут кидать и как рыбу из воды вытянут. Вдруг приехала лодка, очень большая, и в ней дяди. Они рыбаки.

  И в лодку стали складывать невод. Весь невод туда складывать стали. И вышла гора. А верёвку не взяли. Она у нас осталась. Она привязана к берегу.

  Потом как стали рыбаки вёслами грести, так лодка пошла, прямо как пароход. А уйти она всё равно не могла, потому что верёвка от невода осталась у нас. А верёвка не стала их пускать. Они тогда начали невод выбрасывать вон.

  Они его кидают, и их пускает немножечко ехать, а потом они ещё кидают, и тогда опять им можно немножечко ехать.

  И они стали потом снова поворачивать к берегу, только уж далеко-далеко от нас. И там они уж всё выкинули, они только сами остались, и у них верёвка. Они её привезли на берег и сами с ней выскочили.

  И я увидел: на воде цепочка плавает, а бабушка сказала - это пробки и это от невода.

  А я сказал, что невод утонул.

  Бабушка сказала, что низ утонул, а верх плавает.

  А я кричал:

  - Нет, утонул, утонул!

  А там один дядя. Он приехал на телеге. И у него стояла там телега и лошадь.

  Он подошёл и говорит:

  - Чего это ты кричишь? Кто утонул? Никто не утонул, не кричи.

  А я сказал:

  - Не кто, а невод.

  Дядя сказал:

  - Он не утонул, а он в воде стоит, как стенка.

  Я говорю:

  - Как это - стенка?

  А дядя стал рукой показывать и говорит:

  - Вон, где пробки на воде, это верх, и оттуда он вниз висит до самого дна, а железки на самом дне лежат. И теперь рыбе никуда нельзя уйти, потому что её неводом загородили.

  

  

  

  КАК НЕВОД ВЫТАСКИВАЛИ

  Я не стал на дядю глядеть, потому что рыбаки начали наматывать верёвки на катушки. Потому что там большие катушки на берегу стояли. Больше, чем человек. И из катушек большие палки торчали.

  Рыбаки эти палки пихали со всей силы, и катушки вертелись. И всё наматывали верёвку. А тут мальчик какой-то закричал:

  - Ой, тянут, тянут!

  И ещё мальчики побежали и стали рыбакам помогать крутить катушки. Я тоже хотел побежать и тоже закричал:

  - Ой, ой, тянут!

  Бабушка меня за руку держала, а я вырвал руку и побежал. Бабушка не побежала. А потом я прибежал, где рыбаки, и не мог достать, чтоб палку пихать, и я стал мальчика одного сзади пихать, чтоб помогать. А они начали смеяться, а я всё равно пихал.

  Тогда пришла бабушка и сказала, что я нехорошо делаю и дядям мешаю, и они боятся, что на меня наступят.

  Один дядя всё кричал:

  - А ну, ещё! А ну, навались!

  И я тоже кричал:

  - А ну, навались!

  Мне очень хотелось, чтоб и я тоже толкал, а бабушка сказала, что довольно, и меня потянула. Я не плакал, потому что все глядели и мальчики смеялись.

  

  

   КАКИЕ В НЕВОД РЫБЫ ПОПАЛИСЬ

  Потом я посмотрел на реку, а пробки совсем уж близко были. И рыбаки пошли прямо в воду и стали тащить, где пробки. И стал из воды выходить невод. И все люди побежали смотреть, что там будет.

  А там большой-большой мешок. Он тоже из сетки, и в нём что-то было видно. А потом его ещё вытянули, и там были рыбы. Они очень блестели и прыгали, а их вынимали оттуда.

  Один - самый главный - рыбак всё кричал:

  - Гляди, щука! Береги руки!

  Меня бабушка тянула вперёд, чтоб я видел. А я всё равно видел, я сел на корточки и через ноги видел. Потому что дядя стоял. Если тётя какая-нибудь станет, то юбка, и ничего не видно. А это впереди дядя был, что приехал с лошадью. Я тоже закричал:

  - Щука! Береги руки!

  Этот дядя посмотрел на меня и потом говорит:

  - А ты знаешь, какая щука?

  Я ничего не сказал, потому что не знал, какая. А дядя вдруг схватил одну рыбу и говорит:

  - Вот она, щука! Сунь ей палец - откусит.

  А я встал - и назад, потому что он прямо на меня щукой. Она хотела выскочить, и я боялся - вдруг он её пустит и она меня укусит.

  А один мальчик мне показал руку.

  - Вот, - говорит, - пальца нет. Это щука откусила.

  Дядя взял и щукой на меня пихнул и крикнул:

  - У-ух!

  Я закричал:

  - Ой!

  И я зашёл скорей за бабушку, потому что он мне щукой в самый нос, а она живая. Потом были совсем широкие рыбы, и дядя говорил, что это лещи.

  Рыб всех вынимали из невода, и там были совсем маленькие ещё, с красненькими перышками, и это окуньки, я знаю, потому что мы потом ели таких.

  Мы у той тёти ночевали и вечером ели окуньков: у них красненькие перышки снизу.

  И ещё я потому знаю, что один дядя-рыбак дал мне такого окунька и сказал:

  - Держи! Ты помогал, вот тебе за работу.

  А я боялся держать, потому что он был живой и дёргался. Я всё-таки держал, а потом дал бабушке, чтоб она держала. А в неводе всё рыбы, рыбы, и вдруг была шапка, совсем мокрая и чёрная. Бабушка сказала, что это какой-нибудь мальчик уронил в воду, она намокла и потонула.

  Бабушка сказала, что вот уже темно совсем и надо идти, что теперь рыбу уже положили на телегу и вон дядя повёз её.

  А мальчишки все набрали маленьких рыбок. Они в шапки набрали и понесли. Я сказал, что тоже хочу в шапку, а бабушка сказала, что мне уже дали рыбку, а они побольше - им и дали побольше.

  Я сказал, что боюсь щуки. Бабушка сказала, что её надо бояться. Она очень кусачая, она всех рыб заедает, даже маленьких утёночков хватает. Они плывут по воде, а она снизу зубами за ножки утянет и съест.

  У ней во рту всё зубы, и очень острые, как булавки. Даже хуже.

  

  

  

   МЫ ПОШЛИ НОЧЕВАТЬ

  Бабушка сказала, что мы сейчас пойдём в деревню - купим молока. Я молока попью, и спать.

  Бабушка сказала, что вот в эту стеклянную банку мы молока возьмём.

  А потом вдруг говорит:

  - А мы вот что сейчас сделаем.

  И пошла к самой реке. И в банку набрала воды прямо из реки. И туда окунька кинула. А он взял и стал там плавать! Я закричал: "Ура! Ура!" - и стал хлопать в ладоши. И кричал:

  - Смотрите! Смотрите, что у нас!

  И никт