или так кажется..." Потрогал его... ничего - парной, тёплый, и
смотрю - и он просыпается и шевелится... И тоже сел на ковре и на меня
смотрит... Потом говорит:
- Что вижу?.. Фигура!
Я отвечаю:
- Точно так.
Он перекрестился и мне велел:
- Перекрестись!
Я перекрестился.
- Это мы с вами вместе были?
- Да-с.
- Каково!
Я промолчал.
- Какое блаженство!
Не понимаю, в чём дело, но, к счастью, он продолжает:
- Видели, какая святыня!
- Где?
- В раю!
- В раю? Нет, - говорю, - я в раю не был и ничего не видал.
- Как не видал! Ведь мы вместе летали... Туда... вверх!
Я отвечаю, что я летать летал, но только не вверх, а вниз.
- Как вниз!
- Точно так.
- Вниз?
- Точно так.
- Внизу ад!
- Не видал.
- И ада не видал?
- Не видал.
- Так какой же дурак тебя сюда пустил?
- Граф Остен-Сакен.
- Это я граф Остен-Сакен.
- Теперь, - говорю, - вижу.
- А до сих пор и этого не видал?
- Прошу прощения, - говорю, - мне кажется, будто я спал.
- Ты спал!
- Точно так.
- Ну так пошел вон!
- Слушаю, - говорю, - но только здесь темно - я не знаю, как выйти.
Сакен поднялся, сам открыл мне дверь и сам сказал:
- Zum Teufel! {К чёрту! (нем.)}
Так мы с ним и простились, хотя несколько сухо, но его ко мне милости
этим не кончились.
Я был совершенно спокоен, потому что знал, что мне всего дороже - это
моя воля, возможность жить по одному завету, а не по нескольким, не спорить,
не подделываться и никому ничего не доказывать, если ему не явлено свыше, -
и я знал, где и как можно найти такую волю. Я не хотел решительно никаких
служб, ни тех, где нужна благородная гордость, ни тех, где можно обходиться
и без всякой гордости. Ни на какой службе человек сам собой быть не может,
он должен вперёд не обещаться, а потом исполнять, как обещался, а я вижу,
что я порченый, что я ничего обещать не могу, да и не смею и не должен,
потому что суббота для человека, а не человек для субботы... Сердце
сжалится, и я не могу обещания выдержать: увижу страдание и не выстою... я
изменю субботе! На службе надо иметь клятвенную твёрдость и уметь самого
себя заговаривать, а у меня этого дарования нет. Мне надо что-нибудь самое
простое... Перебирал я, перебирал, - что есть самое простое, где не надо
себя заговаривать, и решил, что лучше пахать землю.
Но меня, однако, ждала ещё награда и по службе.
Перед самым моим выездом полковник объявляет мне:
- Вы не без пользы для себя с Дмитрием Ерофеичем повидались. Он тогда
был с утра прекрасно намолившись и ещё с вами, кажется, молился?
- Как же, - отвечаю, - мы молились.
- Вместе в блаженные селения парили?..
- То есть... как это вам доложить...
- Да, вы - большой политик! Знаете, вы и достигли, - вы ему очень
понравились; он вам велел сказать, что особым путем вам пенсию выпросит.
- Я, - говорю, - пенсии не выслужил.
- Ну, уж это теперь расчислять поздно, - уж от него пошло
представление, а ему не откажут.
Вышла мне пенсия по тридцати шести рублей в год, и я её до сих пор по
этому случаю получаю. Солдаты со мною тоже хорошо простились.
- Ничего, - говорили, - мы, ваше благородие, вами довольны и не
плачемся. Нам всё равно, где служить. А вам бы, ваше благородие, мы желали,
чтобы к нам в попы достигнуть и благословлять на поле сражения.
Тоже доброжелатели!
А я вместо всего ихнего доброжелания вот эту господку купил... Невелика
господка, да добра... Може, и Катря ещё на ней буде с мужем господуроваты...
Бидна Катруся! Я её с матерью под тополями Подолинского сада нашёл... Мать
хотела её на чужие руки кинуть, а сама к какой-нибудь пани в мамки идти. А я
вызверывся да говорю ей:
- Чи ты с самаго роду так дурна, чи ты сумасшедшая! Що тоби такэ
поднялось, щоб свою дытыну покинуты, а паньских своим молоком годувати!
Нехай их яка пани породыла, та сама и годует: так от бога показано, - а ты
ходы впрост до менэ та пильнуй свою дытыну.
Она встала - подобрала Катрю в тряпочки и пишла - каже:
- Пиду, куды минэ доля моя ведэ!
Так вот и живём, и поле орем, и сием, а чого нэма, о том не скучаем -
бо все люди просты: мать сирота, дочка мала, а я битый офицер, да ещё и без
усякой благородной гордости. Тпфу, яка пропаща фигура!
По моим сведениям, Фигура умер в конце пятидесятых или в самом начале
шестидесятых годов. О нём я не встречал в литературе никаких упоминаний.
Впервые, с подзаголовком "Из воспоминаний о праведниках", - журнал
"Труд", 1889, т. III, 13. С сокращениями и изменениями в тексте вышло в
том же году отдельным изданием: Н. С. Лесков. Фигура. Рассказ Лескова. М.,
1889.
Стр. 227. ...известный русский аболиционист Дмитрий Петрович
Журавский... - Д. П. Журавский (1810 - 1856) всю жизнь занимался выкупом на
волю крепостных людей и завещал на это дело всё свое небольшое состояние.
Стр. 229. ...нехай так и личе... - пусть так и будет.
Дружина - жена.
Стр. 230. ...один служил даже в университете профессором... - Имеется в
виду Иван Мартынович Вигура (1819 - 1856), профессор государственного права
в Киевском университете.
Стр. 231. ..."праздники ваши ненавидит душа моя"... - цитата из Библии
(Книга пророка Исайи, I, 15).
Я служил под Сакеном... Вот тот самый Ерофеич, что и теперь ещё всё
акафисты читает. - Речь идет о графе Дмитрии Ерофеевиче Остен-Сакене (1790 -
1881) - генерале, участнике всех войн России с Наполеоном I,
русско-персидской войны 1826 - 1827, русско-турецкой войны 1828 - 1829 гг.,
участнике подавления польского (1831) и венгерского (1849) восстаний; в
Крымскую войну (с ноября 1854) начальнике севастопольского гарнизона;
отличался бездарностью и чрезвычайной набожностью.
Стр. 238. ...будто Филарет московский говорил графу Протасову: "Если я
умру, то Боже вас сохрани, не делайте обер-прокурором Муравьёва, а
митрополитом московским - киевского ректора (Иннокентия Борисова). - Филарет
Дроздов (1783 - 1867) - митрополит Московский; известный проповедник и
писатель по богословским вопросам. Протасов, Николай Александрович, граф
(1799 - 1855) - генерал, член Государственного совета, с 1833 по 1855 год -
обер-прокурор Святейшего синода. Иннокентий Борисов (1800 - 1857) -
знаменитый богослов и церковный проповедник, с 1830 г. Ректор Киевской
духовной академии, с 1841 г. архиепископ в Вологде, затем в Харькове и
Херсоне. Считался либералом, испытывал цензурные затруднения в печатании
некоторых своих сочинений. Муравьёв, Андрей Николаевич (1806 - 1874) -
религиозный писатель, некоторое время замещая обер-прокурора Священного
синода, в течение ряда лет добивался назначения на эту должность, а Филарет
оказывал ему в этом противодействие.
Стр. 239. Аудитор - должностное лицо в дореволюционных военных судах,
исполнявшее прокурорские обязанности.
Стр. 241. Сирах велел "пещись об имени своем"... - цитата из Библии
(Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова, XXXIII, 23).
Стр. 242. "Любяй наказует"... - сокращенная цитата из Библии (Книга
притчей Соломоновых, III, 12).
Комиссариатская комиссия - учреждение, занимавшееся интендантским
снабжением армии.
Цейхвартер - интендантская должность, нечто вроде каптенармуса.
Стр. 244. Этот образ был со мною во Франции, в Персии и на Дунае... -
см. прим. к стр. 231 об Д. Е. Остен-Сакене.
Стр. 245. ...туда, где, по словам Гёте, "первообразы кипят, - клокочут
зиждящие силы..."... - Лесков ошибается: это цитата не из Гёте, а из поэмы
А. К. Толстого "Иоанн Дамаскин" (у А. К. Толстого: "Где первообразы кипят,
трепещут творческие силы").
Стр. 246. ...суббота для человека, а не человек для субботы... -
Евангелие от Марка, II, 27.