в сеничках.
- Ну, что? - произнесли тетки почти в одно и то же время.
- Отходит, - отвечал Григорий, натягивая узкий рукав на мощную свою руку.
Когда они вступили в избу, Акулины уже не было на свете.
На другой день рано утром отец Петр явился к Григорию в сопровождении дьячка, чтоб совершить панихиду над грешным телом жены его. Когда панихида была окончена, тело Акулины снесли в каморку, где назначено ему было пролежать еще до похорон.
...Вьюга не утихала; резкий морозный ветер не переставал наметывать груды снега и, казалось, еще усиливался с каждым часом; но Григорию нипочем была стужа и вьялица: он никак не соглашался отложить похорон. Немало твердили ему домашние: "Выжди немного; ишь какая посыпала погода, зги не видно. Эй, в сугробе засядешь!.." Григорий не слушался и норовил лишь, как бы скорее спровадить покойницу. По колени в снегу, он уже припрягал тощую клячу к оглоблям розвальней, на которых лежал длинный, живьем сколоченный гроб Акулины. Василиса и Дарья глядели с крылечка на его приготовления. Из избы слышались время от времени чьи-то стоны и вопли...
- Что не уймете пострела-то? - сказал наконец Григорий. - Ишь как воет...
- И то в каморку заперли, не унимается, - отвечала Дарья.
Когда все было готово, кляча взнуздана, а гроб привязан веревками к розвальням, Григорий замотал поводья к перекладине навеса и поплелся в избу. Вступив в нее, он снял с полки небольшой штоф, заткнутый грязною ветошью, и принялся цедить из него себе в горло; натянувшись вдоволь, он поспешил возвратиться к делу.
- Что ты, Гриша, пораскраснелся? - заметила Василиса, не покидавшая с сестрою прежнего своего места. - Выпил, что ли, для куража?..
- Маленько было, - отвечал тот, - ну, отворяйте же ворота...
Он приладился на край гроба, нахлобучив на глаза шапку, гаркнул: "Эй вы, поваливай!!", махнул вожжами и понесся по улице.
Вьюга злилась по-прежнему, дорогу заметало, целые горы снега рассыпались ему на голову. Григорий, ошеломленный вином, ни на что не обращал внимания и знай только хлестал и стегал несчастную свою клячу, которая то и дело вязла в оврагах... Вдруг, посреди завывания ветра и шума метелицы, ему послышались крики; он оглянулся: в мутных волнах между сугробами бежала сломя голову Дунька. Григорий приподнялся на облучке и погрозил ей. "Пошла, пострел, домой... пошла домой!.. Замерзнешь! Пошла домой!" - кричал он, принимаясь с бОльшим еще остервенением колотить свою клячу. Хмель, благо морозно было, успел уже обуять его; удары сыпались за ударами, лошадь несла его во всю мочь; изредка оборачивался Григорий назад... "Пошла домой, пострел!.. Пошла домой!" - горланил он; но ребенок не переставал бежать за ним с тем же криком и воплем. "Пошла домой! Вот я те... окаянную!" - продолжал отец. Дунька все бежала да бежала...
А вьюга между тем становилась все сильнее да сильнее; снежные вихри и ледяной ветер преследовали младенца, и забивались ему под худенькую его рубашонку, и обдавали его посиневшие ножки, и повергали его в сугробы... но он все бежал, все бежал... вьюга все усиливалась да усиливалась, вой ветра становился слышнее и слышнее; то взрывал он снежные хребты и яростно крутил их в замутившемся небе, то гнал перед собою необозримую тучу снега и, казалось, силился затопить в нем поля, леса и все Кузьминское со всеми его жителями, амбарами, угодьями и господскими хоромами...
1 - Понёва - домотканая полосатая юбка.
2 - Коты - старинная женская обувь.
3 - Коклюшка - палочка для плетения кружев.
4 - Маркиза - навес из бумажной материи, защищающий от солнца.
5 - Она имеет глупый вид (франц.).
6 - Моя хорошая (франц.).
7 - Я вам уже говорил, что она глупа (франц.).
8 - Но и вопросы же вы ей задаете... Бедная девочка! (франц.).
9 - Мой добрый друг (франц.).
10 - Тавлинка - берестяная табакерка.
11 - Гибанцы - крендели.
12 - Саламата - мучная кашица.
13 - Боже мой, какой несчастной она выглядит!.. (франц.)
14 - Как! Вы не знаете, что у них молодая новобрачная должна плакать в течение недели? Но это обязательно... (франц.)
15 - Побыты - слухи.