Чарская Лидия Алексеевна - Гимназистки (Рассказы)

tify">   - Вам кого? - не совсем любезным тоном проговорила она, подозрительно косясь на мокрые ноги Верочки.

   Та смутилась:

   - Мне... я... по объявлению... Было от вас объявление в газете... Учительницу сюда нужно. Так... я...

   - Погодите! - точно отрезала толстуха и перед самым носом Верочки захлопнула дверь.

   И сердце Верочки точно захлопнулось вместе с дверью. А вдруг не пустят ее больше сюда?! Может быть, приняли за воровку, за авантюристку какую-нибудь, боятся, чтобы она чего-нибудь не стащила в прихожей. Даже на порог прислуга побоялась впустить ее, Верочку! А все из-за того, что у нее старенькая кофточка, плохая шляпа и заплатанные башмаки. Отчаяние охватило душу Верочки. Она готова была уже спуститься с лестницы, так как, по-видимому, было мало надежды, что снова откроется дверь...

   И вот, когда слезы готовы были брызнуть из глаз Верочки, желанная дверь распахнулась с грохотом, та же толстуха появилась на пороге и пробасила:

   - Входите, што ль! Раздевайтесь. Сама говорить сейчас будет с вами!

   Верочка не без трепета перешагнула порог и, волнуясь, стала снимать с себя верхнее платье. Едва только успела она освободиться от кофточки, как тяжелые шаги за спиной заставили ее обернуться. Верочка увидела перед собой невысокую, очень полную женщину, с гладко причесанной, на пробор, головой, в турецком пестром капоте.

   - Вы что ж это, по объявлению пришли? - кивнув Верочке в ответ на ее вежливый поклон, проговорила хозяйка.

   - Да, - робко ответила Верочка.

   - Батюшки-светы. Да никак вы сами ученица-то! - вырвалось не то изумленно, не то испуганно из груди женщины.

   - Да!

   - Царица Небесная! Да сколько вам лет-то?

   - Шестнадцать!

   - Святители мои! Я бы и тринадцати не дала по виду!

   Верочка смутилась. Действительно, она очень миниатюрна и кажется, несмотря на свои шестнадцать лет, чуть ли не двенадцатилетним ребенком.

   Она стояла, точно к смерти приговоренная, перед хозяйкой квартиры и мучительно краснела под ее пристальным, в самую душу, казалось, проникающим взглядом. А та между тем говорила:

   - Уж и не знаю, как поступить! Сам-то, муж мой, то есть, строго наказывал перед тем, как ехать в магазин (у нас фруктовый магазин, знаете), учительницу постепеннее да построже нанять, чтобы с моими Гусынями справляться. Уж очень они у нас туги на ученье-то... По два года сидят в каждом классе. А уж годов немало. Уж чего-чего отец не придумывал с ними! И в комнату под замок с книжкой запирал, и за косу трепал, ничего, то есть, не помогает! Я и то ему говорю: "Брось, - говорю, - Акиша, на их век хватит ученья-то! Не бесприданницы какие, - говорю, - не в учительницы им идти! Слава Богу, проживут и с тем, что понахватали в школе!" Меня саму покойный родитель не очень, чтобы к науке нудил, и вот, слава Богу, до седых волос дожила счастливо, как дай Бог всякому. А он мне на это, сам-то: "Молчи, Прасковья Федоровна, нынче другие времена пошли!" Нынче, говорит, без науки ни шагу. Нынче неученый человек, что слепой. Хочу, говорит, беспременно, моих Гусынь в люди вывести (это он Гусынями дочек называет). Ну, понятно, кто ему перечить станет! Взяла да и послала в газету объявление... Ищут репети... репети... ох, и не вымолвить сразу!

   Проговорив одним духом все это и сбившись на последнем слове, сама замолчала.

   Молчала и Верочка. Неловкие, тяжелые потянулись минуты.

   У противоположных дверей, ведущих в следующую комнату, слышалась какая-то подозрительная возня и заглушенный смех.

   - Это Гусыни мои гогочут! - предупредительно пояснила хозяйка, перехватывая недоумевающий взгляд Верочки, обращенный к дверям. Потом недовольно-ворчливым голосом крикнула на всю квартиру: - Под потолок выросли, а ума не нажили! Сто раз наказывала вам под дверьми не слушать. Ступайте сюды, коли уж невтерпеж поглядеть охота. Поля, Даша!

   И едва успела договорить хозяйка, как дверь широко раскрылась, и две высокие, полные, упитанные, румяные девицы появились на ее пороге. Они обе как две капли воды походили на мать. Их молодые, пышущие румянцем лица так и сияли весельем, задором юности и полным довольством жизнью и собой. По виду им было лет по семнадцать каждой. Несмотря на это, обе казались неуклюжими подростками благодаря коротким платьям и туго заплетенным в толстые косички, по-детски, волосам.

   - Здравствуйте! - проговорили они обе сразу, точно по команде, и протянули свои большие пухлые руки Верочке. - Вы репетировать с нами будете? Да?

   Верочка смущенно и вопросительно взглянула на хозяйку.

   Та развела руками:

   - Уж и не знаю, что делать! Ума не приложу! Как бы сам чего доброго не рассердился. Ребенка, скажет, не учительницу взяла! То-то. А по виду-то вы мне нравитесь: скромная, тихая, видать, девица. Вы вот что: заходите-ка вечером ужо. Я с мужем переговорю, как он вернется. Тогда и ответ дам. Вы по каким часам заниматься-то станете?

   - После гимназии, если позволите. Так с трех до пяти.

   - И очень даже прекрасно! Мои Гусыни тоже к этому времени домой из гимназии приходят.

   - Мамочка! Как вам не совестно нас так при посторонних называть! - взмолилась одна из дочерей.

   - Ну ладно, от слова не поглупеете больше, - отмахнулась от них мать. Потом снова проговорила по адресу Верочки:

   - Так вы вечерком ужо забегите! А не то ваш адрес дайте... Поля, запиши... Малаша за булками вечером пойдет, прогуляется и до вашей квартиры. Вы где живете?

   Верочка поторопилась дать адрес.

   - Вы одна или при родителях? - не без некоторой доли любопытства осведомилась хозяйка.

   - Нет. Я с бабушкой.

   - Так, так. Сирота, значит.

   - Да.

   - Ну, Господь с вами, ступайте. Как сам домой вернется, мы вас и оповестим. А условия наши в газете были, так что об иных каких и не приходится говорить.

   И пожав руку Верочке своей пухлой мягкой ручкой, хозяйка вышла. Ее обе дочери остались с девушкой. Обе девицы смотрели на нее ласковыми, доброжелательными глазами, точно хотели сказать: "Не беспокойся, пожалуйста, ты нам очень нравишься, очень, очень!"

   Смущенная Верочка поторопилась распроститься с ними и уйти.

  

  

   Дождь перестал, но на улицах было по-прежнему сыро и неприглядно, когда Верочка торопливо шагала по направлению к своей крохотной квартирке на Боровой. Было около одиннадцати часов, и идти в гимназию не стоило так поздно.

   Тихо-тихо позвонила Верочка, чтобы не испугать бабушку у своей двери. Но тем не менее старушка уже встревожилась ее ранним приходом.

   - Что ты так рано, деточка, разве вас распускают в такие часы? - взглянув в лицо внучки, взволнованным голосом осведомилась старушка.

   Верочка встретила этот взгляд, потупилась и вспыхнула до корней волос. Она не хотела лгать. Да и не умела.

   Обняв за шею обеими руками свою старушку, она рассказала ей все, всю свою маленькую тайну, спрятав пылающее личико на ее груди. Захлебываясь словами, Верочка торопилась облегчить свою душу признанием.

   - Только теперь надо вооружиться терпением, бабушка, и ждать до вечера. Каков-то будет ответ?!

   Старушка ничего не сказала. Только глаза подняла на образ. А в сердце ее воскресла мгновенно такая огромная, такая жгучая радость, что, казалось, оно, это бедное старенькое сердце, не выдержит ее. И не за урок, не за возможность выхода из нужды, посланную им Богом, благодарила Его, Милостивого, в эти минуты старушка, а за то, что есть у нее Верочка, редкая, заботливая, сокровище-Верочка, какой другой не сыщется во всем мире!

   Весь этот день Верочка провела в тревоге. Каков-то окажется ответ купчихи! Что ожидает ее? А бабушка была спокойна. Бабушка знала твердо, бабушка верила, что доброе начало не останется без награды. Верочка хотела трудиться для своей старушки. Стало быть, Бог Милосердный поддержит Верочку. И бабушка не ошиблась.

   Ровно в семь пришла толстая Малаша. Письма она не принесла никакого. Только передала на словах.

   - Велели приходить завтра. В три часа. Сам согласился.

   И только.

   Но с этой коротенькой фразой для бабушки с Верочкой началась новая жизнь.

  

  

   Старшего удалось убедить подождать еще месяц с платой за квартиру. Удалось упросить отсрочки и у прочих кредиторов. А тут еще подвернулся и другой урок. Фруктовщица, как называла за глаза мать Гусынь Верочка, рекомендовала ее в дом своих знакомых, где требовалось готовить маленькую дочку. Дела бабушки и Верочки поправились сразу. Верочка ожила, повеселела. Ожила и бабушка. Теперь у нее была возможность приобретать лекарство от ревматизма и питаться не одним картофелем с хлебом.

   А через год, когда Верочка окончит гимназию и исключительно примется давать уроки, о, тогда!..

   Об этом славном времечке сладко мечтают обе - и бабушка, и внучка!

  

  

   Поповна ................................3

   Неприятное положение...................32

   Нелюбимая.............................60

   Кошка .................................88

   Лидианка...............................96

   Сфинкс................................117

   Тайна .................................140

   Случай ................................150

   Урок ... .................159

  

  

   Сканирование, распознавание, вычитка - Глюк Файнридера