Андерсен Ганс Христиан - Свинопас

   Ганс Христиан Андерсен

  

  

  

   Жил-был бедный принц. Королевство у него было маленькое-премаленькое, но жениться все-таки было можно, а жениться-то принцу хотелось.

   Разумеется, с его стороны было несколько смело заявить дочери императора: "Хочешь за меня?" Впрочем, он носил славное имя и знал, что сотни принцесс с благодарностью ответили бы на его предложение согласием. Да вот, ждите-ка этого от императорской дочки!

   Послушаем же, как было дело.

   На могиле покойного отца принца вырос розовый куст несказанной красоты; цвел он только раз в пять лет и распускалась на нем всего одна-единственная роза. Зато она разливала такой сладкий аромат, что, впивая его, можно было забыть все свои горести и заботы. Еще был у принца соловей, который пел так дивно, словно у него в горлышке были собраны все чудеснейшие мелодии, какие только есть на свете. И роза, и соловей назначены были в дар принцессе; их положили в большие серебряные ларцы и отослали к ней.

   Император велел принести ларцы прямо в большую залу, где принцесса играла со своими фрейлинами "в гости" - других занятий у них не было. Увидев большие ларцы с подарками, принцесса захлопала от радости в ладоши.

   - Ах, если бы тут была маленькая киска! - сказала она, но появилась прелестная роза.

   - Ах, как это мило сделано! - сказали все фрейлины.

   - Больше чем мило! - сказал император. - Это прямо недурно! Но принцесса потрогала розу и чуть не заплакала.

   - Фи, папа! - сказала она. - Она не искусственная, а настоящая!

   - Фи! - сказали и все придворные. - Настоящая!

   - Погодим сердиться! Посмотрим сначала, что в другом ларце! - возразил император, и вот из ларца появился соловей и запел так чудесно, что нельзя было найти в нем какого-нибудь недостатка.

   - Superbe! Charmant! - сказали фрейлины; все они болтали по-французски, одна хуже другой.

   - Как эта птичка напоминает мне органчик покойной императрицы! - сказал один старый придворный. - Да, тот же тон, та же манера давать звук!

   - Да! - сказал император и заплакал, как ребенок.

   - Надеюсь, что птица не настоящая! - сказала принцесса.

   - Настоящая! - ответили ей доставившие подарки послы.

   - Так пусть себе летит! - сказала принцесса и не позволила принцу явиться к ней самому.

   Но принц не унывал, вымазал себе все лицо черной и бурой краской, нахлобучил шапку и постучался.

   - Здравствуйте, император! - сказал он. - Не найдется ли у вас для меня во дворце какого-нибудь местечка?

   - Много вас тут ходит да ищет! - ответил император. - Впрочем, постой, мне надо свинопаса! У нас пропасть свиней!

   И вот принца утвердили придворным свинопасом и отвели ему жалкую крошечную каморку рядом со свиными закутками. Весь день просидел он за работой и к вечеру смастерил чудесный горшочек. Горшочек был весь увешан бубенчиками, и, когда в нем что-нибудь варили, бубенчики названивали старую песенку:

    

   Ах, мой милый Августин,

   Все прошло, прошло, прошло!

  

   Занимательнее же всего было то, что, держа над поднимавшимся из горшочка паром руку, можно было узнать, какое у кого в городе готовилось кушанье. Да, уж горшочек не чета был какой-нибудь розе!

   Вот принцесса отправилась со своими фрейлинами на прогулку и вдруг услыхала мелодический звон бубенчиков. Она сразу остановилась и вся просияла: она тоже умела наигрывать на фортепиано "Ах, мой милый Августин". Только одну эту мелодию она и наигрывала, зато одним пальцем.

   - Ах, ведь и я это играю! - сказала она. - Так свинопас-то у нас образованный! Слушайте, пусть кто-нибудь из вас пойдет и спросит у него, что стоит этот инструмент.

   Одной из фрейлин пришлось надеть деревянные башмаки и пойти на задний двор.

   - Что возьмешь за горшочек? - спросила она.

   - Десять принцессиных поцелуев! - отвечал свинопас.

   - Боже избави! - сказала фрейлина.

   - А дешевле нельзя! - отвечал свинопас.

   - Ну, что он сказал? - спросила принцесса.

   - Право, и передать нельзя! - отвечала фрейлина. - Это ужасно!

   - Так шепни мне на ухо!

   И фрейлина шепнула принцессе.

   - Вот невежа! - сказала принцесса и пошла было, но... бубенчики зазвенели так мило:

    

   Ах, мой милый Августин,

   Все прошло, прошло, прошло!

  

   - Послушай! - сказала принцесса фрейлине. - Пойди спроси, не возьмет ли он десять поцелуев моих фрейлин?

   - Нет, спасибо! - ответил свинопас. - Десять поцелуев принцессы - или горшочек останется у меня.

   - Как это скучно! - сказала принцесса. - Ну, придется вам стать вокруг меня, чтобы никто не увидал нас!

   Фрейлины обступили ее и растопырили свои юбки; свинопас получил десять принцессиных поцелуев, а принцесса - горшочек.

   Вот была радость! Целый вечер и весь следующий день горшочек не сходил с очага, и в городе не осталось ни одной кухни, от камергерской до кухни простого сапожника, о которой бы они не знали, что в ней стряпалось. Фрейлины прыгали и хлопали в ладоши.

   - Мы знаем, у кого сегодня сладкий суп и блинчики! Мы знаем, у кого каша и свиные котлеты! Как интересно!

   - Еще бы! - подтвердила обер-гофмейстерина.

   - Да, но держите язык за зубами: я ведь императорская дочка!

   - Помилуйте! - сказали все.

   А свинопас (то есть принц, но для них-то он был свинопасом) даром времени не терял и смастерил трещотку; когда ею начинали вертеть по воздуху, раздавались звуки всех вальсов и полек, какие только есть на белом свете.

   - Но это superbe! - сказала принцесса, проходя мимо. - Вот так попурри! Лучше этого я ничего не слыхала! Послушайте, спросите, что он хочет за этот инструмент. Но целоваться я больше не стану!

   - Он требует сто принцессиных поцелуев! - доложила фрейлина, побывав у свинопаса.

   - Да что он, в уме? - сказала принцесса и пошла своею дорогой, но сделала шага два и остановилась.

   - Надо поощрять искусство! - сказала она. - Я ведь императорская дочь! Скажите ему, что я дам ему, по-вчерашнему, десять поцелуев, а остальные пусть дополучит с моих фрейлин!

   - Ну, нам это вовсе не по вкусу! - сказали фрейлины.

   - Пустяки! - сказала принцесса. - Уж если я могу целовать его, то вы и подавно! Не забывайте, что я кормлю вас и плачу вам жалованье!

   И фрейлине пришлось еще раз отправиться к свинопасу.

   - Сто принцессиных поцелуев! - повторил он. - А нет - каждый останется при своем.

   - Становитесь вокруг! - скомандовала принцесса, и фрейлины обступили ее, а свинопас стал ее целовать.

   - Что это за сборище у свиных закутов? - спросил, выйдя на балкон, император, протер глаза и надел очки. - Э, да это фрейлины опять что-то затеяли! Надо пойти посмотреть.

   И он расправил задки своих туфель. Туфлями служили ему старые, стоптанные башмаки. Эх ты ну, как он зашлепал в них!

   Придя на задний двор, он потихоньку подкрался к фрейлинам, а те все были ужасно заняты счетом поцелуев: надо же было следить за тем, чтобы расплата была честной и свинопас не получил ни больше, ни меньше, чем ему следовало. Никто поэтому не заметил императора, а он привстал на цыпочки.

   - Это еще что за штуки! - сказал он, увидев целующихся, и швырнул в них туфлей как раз в ту минуту, когда свинопас получал от принцессы восемьдесят шестой поцелуй. - Вон! - закричал рассерженный император и выгнал из своего государства и принцессу, и свинопаса.

   Она стояла и плакала, свинопас бранился, а дождик так и поливал.

   - Ах я несчастная! - сказала принцесса. - Что бы мне выйти за прекрасного принца! Ах, какая я несчастная!

   А свинопас зашел за дерево, стер с лица черную и бурую краску, сбросил грязную одежду и явился перед ней во всем своем королевском величии и красе, так что принцесса невольно сделала реверанс.

   - Теперь я только презираю тебя! - сказал он. - Ты не захотела выйти за честного принца! Ты не поняла толку в соловье и розе, а свинопаса целовала за игрушки! Поделом же тебе!

   И он ушел к себе в королевство, крепко захлопнув за собой дверь. А ей оставалось стоять да петь:

    

   Ах, мой милый Августин,

   Все прошло, прошло, прошло!

  

  

   Источник текста: Ганс Христиан Андерсен. Сказки и истории. В двух томах. Л: Худ. литература, 1969.